Жестокие игры Карима. Обожгу твою душу - Иман Кальби

- Солнце на море как любовь, Инна,- перехватывает мою улыбку с азартом,- сам не замечаешь, как оно подкрадывается к тебе и обжигает…

Нам накрывают милый столик с легкими закусками под навесом на верхней палубе. Карим быстро и умело открывает бутылку Вдовы Клико. Холодные сладко-кислые пузырьки щекочут язык и небо, а еще посылают по телу негу и расслабленность.

- Признайся, ты сейчас работаешь по обкатанной на сотнях девиц схеме. Яхта, шампанское, клубника,- усмехаюсь, отправляя в рот свежую ягоду.

Он пристально смотрит на меня. Нет, не напрягается.

Скорее изучает…

- Не поверишь, Инна. Ты первая за много лет женщина, которая поднялась на борт именно этой моей яхты. Это самое безбашенное мое приобретение для своего флота. Я заказывал ее под себя, был тогда еще слишком молод, амбициозен, эксцентричен, что-то хотел доказать этому миру, выделиться из тени всесильного отца и старшего брата, вечно перетягивающего внимание на себя… Я же к тому же близнец в паре- у меня есть сестра, та еще звезда. Из всех членов моей семейки я всегда был белой вороной, самым закрытым, тихим и… внутри отчаянно жаждущим эксклюзивного внимания…

- Ты так просто об этом говоришь… Обычно люди не признаются в своих травмах. Особенно такие, как ты…

- Я уже ничего никому не пытаюсь доказать, Инна. Просто живу по своим правилам. И да, выражаясь языком профи, именно эту свою травму я проработал… А у тебя? Есть то, что гложет изнутри, раз уж пошел такой разговор?

Я быстро отвела глаза. Внутри запекло.

- В нашем мире нет таких понятий, как психологические травмы, Карим. Я просто даже не задумывалась об этом. Но в целом…- усмехнулась,- пока не пришел ты и все не разрушил, я чувствовала себя вполне себе счастливой…

Он глубоко вздохнул, продолжая слишком пристально меня изучать. Надо срочно переводить тему. Не хочу сейчас о таком тяжелом. Не тогда, когда в крови играют пузырьки самого дорогого в мире шампанского.

- Не поверю, что эксцентричный молодой миллионер не устраивал на этом космолете развязные вечеринки…- бросила ему с небрежным вызовом.

- Устраивал когда-то… И женщина тут была. Особенная. Ты ведь на это пытаешься вывести… А потом долгое время не было никого…

Его слова почему-то царапают.

- Сибиль?

- Нет, Сибиль боится моря, как кошка. Она и на Кипр-то приехала только для того, чтобы позлить тебя и закуситься со мной. Это было даже забавно. И эффектно…

-Да уж, ее появление в костюме Афродиты поразило.

- Афродитой была ты, Инна. И эффектным была не ее нагота, а то, как ты за минуту расставила все на свои места…

- Если не Сибиль, то кто? Кто разбил сердце самому завидному жениху Средиземноморья?

Он не ответил. Перевел глаза на море.

Откинулась на подушках, тоже посмотрела на водную гладь, уходящую на горизонт.

Удивительно, но молчание Карима меня не задело. Может быть, потому что внутри мне было даже приятно, что хоть кто-то смог приблизиться и сковырнуть камень в его груди…

- Почти как пустыня, да?- задумчиво произнес он, придвигаясь ко мне и перебирая мои волосы.

- В таких местах, перед силой природы, человек осознает свою ничтожность. А ты что думаешь? Что подсказывает тебе твой гениальный мозг? Ты думаешь, что способен обуздать природу?

- Нет,- ответил он, не задумываясь,- я не настолько глуп, Инна… Пойдем, день близится к закату. Нам пора.

- Куда опять? Теперь осталось только уйти подводу к русалке Ариэль…

Оставил мой очередной бессмысленный вопрос с подколом без ответа, но подал руку, чтобы мы спустились на нижнюю палубу…

Было красиво. На гладкой воде, где горизонт медленно плавился в золоте заходящего солнца, яхта лениво покачивалась, будто дышала вместе с морем. Она была слишком большой, чтобы чувствовать волны в полную меру- скорее, легкие вибрации, приятно отдающие по телу. Воздух был пропитан солью, медом вечернего света и чем-то почти волшебным - как будто само время решило замедлиться, приникнуть к этому мгновению.

Здесь и правда когда-то рождались Боги. А если и не рождались, то люди просто не могли не придумать свои волшебные мифы… Потому что такая красота возвышает и обескураживает.

Я стояла у поручня, глядя вдаль - туда, где небо и большая вода, два голубых простора, обнимались нежно, как любовники, словно знали друг друга с рождения. Мой легкий шелковый сарафан трепал ветер, волосы, уже наполовину выбившиеся из заколки, касались щек. Все во мне было распахнуто этому вечеру, этому свету, этой безмятежности. И Карим совсем не пугал, хоть я снова знала, чем закончится вечер.

Я настолько отдалась моменту, что на мгновение даже потеряла его из виду. И лишь услышав босые шаги по шершавой поверхности террасной доски обернулась. В руках у него был чехол от скрипки.

- Не может быть… Если бы ты оказался ихтиандром, я бы меньше удивилась… Играешь?

- Обижаешь,- улыбнулся и перешел на русский,- у меня мать из России. Разве это комбо может позволить отвильнуть от знания классики и классического искусства? Бьюсь об заклад, ты тоже попала под особенности русского воспитания.

- У меня это был балет,- не смогла не засмеяться.

Он ведь прав…

- Сыграешь?

Он не ответил словами - только взглядом. Таким глубоким, теплым, с легкой, почти мальчишеской тайной. Открыл чехол, достал инструмент - так бережно, будто это было нечто живое. Провел пальцами по струнам. Взял смычок и заиграл…

Это была Clair de Lune Дебюсси. Не просто исполнение, молитва. Музыка словно раскрывала небо - один аккорд за другим. Я стояла, забыв дышать. Все вокруг словно бы стихло: ветер, мир, я сама. Лишь эта музыка жила и расцветала прямо здесь, между ним и мной.

И тогда произошло что-то, во что я бы не поверила, если бы не увидела своими глазами.

Из воды, как по зову, показались серые силуэты. Дельфины! Целый косяк. Они скользили рядом с яхтой, плавно, легко, как будто танцевали в такт этой невозможной, волшебной мелодии. Один выпрыгнул, ослепительно вспыхнув в закатных лучах - и все вокруг вовсе стало нереальным, как сон наяву.

Я не заметила, как мои пальцы легли на губы. Слезы просто появились. Без боли, без причины - как отклик на что-то слишком большое, слишком прекрасное, чтобы уместиться внутри.

Карим играл, и мне казалось, что он говорит со мной без слов о себе. Было прекрасно и очень грустно почему-то…

Когда последняя нота упала в море, как капля света, он