После развода. Верну семью снова (СИ) - Кароль Анита

И соскучился. Чем больше времени проходит, тем больше тоска одолевает. Она снится мне по ночам, сводит с ума. В прошлый раз, когда ночевала у меня, заметил, что к ребенку Ольга уже не относится так враждебно. Даже наоборот, кормила его, играла, купала. И спать сама уложила.

У меня появилась надежда, что она сменит гнев на милость. И вернется в семью. Но Оленька предпочла сбежать. Выдумала причину – поддержать сестру нужно. Но я думаю, что сюда, на Алтай, она сбегает от своих личных проблем и обид.

Главное – найти ее сейчас. Сердце сжимается, как подумаю, что любимая замерзает где−то в горах. Здесь и зверье водится, надеюсь, метель загнала их в норы.

Рядом останавливается еще один «Буран». В салон иномарки заваливается Серега, весь в снегу. Но здесь хоть поговорить можно. Он очень удивился, что я собрался на поиски бывшей жены, пересел на вездеход. Но сидеть и ждать не могу.

− Сейчас доедем до базы, если Ольга туда не пришла еще, разделимся. Если через час не найдем, буду вызывать МЧС. Вот дурында! Поперлась в метель к черту на кулички! Найду и накажу.

− Я сам накажу, не сомневайся. Лишь бы нашлась. Она даже перчатки оставила, − беру их с приборной доски и сую в карман пуховика.

− Может это запасные. Так, держи, − подает мне аппарат, похожий на первые сотовые телефоны, с длинной антенной. – Это спутниковый, с него дозвониться можно куда угодно. Если искать Ольгу придется, ты чаще останавливайся и набирай ее номер, вдруг отзовется. Прислушивайся. И вот, − подает небольшой рюкзак, − здесь кое−какие лекарства и средства, чтобы согреть нутро. Поехали.

Мы сели на вездеходы и двинулись в сторону горнолыжной базы. Но там было пусто. Только заспанный сторож к нам вышел из небольшого домика. Сказал, что никто не приходил, а Екатерина и персонал уехали еще до метели, как только объявили штормовое предупреждение.

− Я вдоль гряды поеду, − машет рукой Серега, − а ты в ту сторону. Там не так опасно, ущелий нет. Но там деревьев много, смотри не напорись, не гони. Далеко не должна уйти. У меня геолокация на тебя настроена, если что, подскочу. Может парней вызову, Германа с Мишкой и их команду.

Разъезжаемся. Я молюсь про себя. Сам слова придумал. И Оленьку зову, вдруг услышит. Останавливаюсь, глушу мотор и ору. Потом звоню и прислушиваюсь. Спустился вниз куда−то, плутаю между деревьев.

Уже надежду потерял, решил, что заехал далеко, повернул назад, взял чуть левее. Остановился и стал звонить. Вдруг услышал музыку неподалеку. Сходя с ума от тревоги, смешанной с радостью, несусь по сугробам.

Ольга сидит у дерева, обхватив ствол руками, видимо встать пыталась. Мороза сильного нет, но ее колотит, чувствую это, когда подхватываю на руки. Пальцы ее скрючились, вытащила телефон и выронила его, искала в снегу. Грею ее руки своим дыханием, потом надеваю теплые перчатки.

− Глупышка моя, − стискиваю свою находку, прижимаю к своему телу. Укрываю полами своей куртки. Ольга утыкается носом в свитер на моей груди, бормочет что−то в свое оправдание. Она полусонная от усталости.

− Серега! Нашел! – кричу в телефон, укрывая его от ветра. Он все сильнее, не вижу ничего. – Куда ехать? Я тоже заблудился, кажется.

− Там охотничий домик, почти возле вас, на север повернешь и метров двести всего. По левую руку от тебя лес будет, а справа пусто, но туда не лезь, возле деревьев держись, а тот в озеро угодишь, − рассказывает Сергей, и я понимаю, о чем он говорит. Сквозь снежную пелену вижу черный ряд стволов, будто вырубили деревья. – Там переждите, пока совсем не заблудились. В доме есть еда и дрова…

Голос прерывается, почти ничего не слышно. Приходится напрягать слух. В конце вроде говорит, что как метель утихнет, он за нами приедет.

Устраиваюсь на сидении снегохода, Ольгу впереди, лицом ко мне. Она вцепилась в свитер так крепко, будто боится потеряться. Потихоньку двигаюсь вдоль деревьев на север. Как и сказал Серега, вскоре вижу в снежной кутерьме дом небольшой. Подъезжаю вплотную, несу жену на руках, сама идти не может.

На голове у меня фонарь, что очень кстати, иначе в кромешной тьме долго бы искал, где что лежит. Укладываю Ольгу на топчан, укрываю пледом, который взял с собой, и тут же ищу дрова, чтобы растопить печурку. Оживает телефон на столе.

− Да, нашел домик, печку растапливаю, − успокаиваю Серегу, слушая, как еще сильнее гудит ветер за стенами. Кажется, что дом дрожит от сильных порывов.

− Лады. Обещают, что метель завтра к вечеру угомонится. Переждете, или приехать?

− Переждем, не надо мучиться, и людей мучить.

− Тогда там смотри, ящик есть, там консервы, чайная заварка и прочее. Берите, не стесняйтесь.

− Спасибо.

Пока разговариваю, огонь разгорелся, распространяя живительное тепло по маленькой комнатке. Ольга ожила, присела и слушает, что я говорю. Сбрасываю вызов и подхожу к ней, пристраивая фонарик на столе так, чтобы освещал топчан.

− Сильно замерзла? Одежда мокрая, снимай. У меня с собой сухая есть, − ощупываю влажные штаны, помогаю снимать. Потом помогаю надеть сухие спортивные штаны. Ноги вроде не заледенели, вовремя я подоспел. – Скажи, где промерзла, я разотру.

− Да я в норме… устала просто. И руки замерзли, но уже отогрелись. Спасибо тебе… даже не думала, что спасать примчишься. А ты… снегоход где−то взял даже…

− У Сереги отжал, он сам хотел ехать тебя искать. Точно не застыла? Я сейчас найду чай, заварю горячий.

Пока кипячу чайник на печи, нахожу припасы. Полно всего. Знаю про такие вот склады, читал. Мало ли кому пригодится переждать непогоду, или кто на рыбалку приезжает, раз озеро рядом. Люди заботятся друг о друге, оставляя припасы, которые могут долго храниться.

− Есть хочешь? Могу тушенку разогреть. Даже сухари есть, вроде не так давно лежат.

− Нет, есть не хочу. Пить хочется, горячего чего−нибудь.

− Сейчас, − присаживаюсь возле нее, трогаю руки, пальцы теплые стали.

Потом снимаю толстый свитер и надеваю его на бывшую жену. Она сопротивляется сначала, но потом кутается в него и улыбается. В комнатушке становится совсем тепло. Нахожу еще лампу керосиновую на окне, зажигаю и ставлю на стол. Заряд в фонарике беречь нужно.

− Ты себе разогрей консервы, голодный наверное, − переживает. Голос такой виновато−нежный. Не командирский, как раньше. – Прости меня… я не подумала, что так получится…

− А как должно было получится, Оль? Я чуть от страха не сдох, думая, что не найду тебя… не спасу. Я с ума чуть не сошел. Конечно, тебе уже пофиг на все. Я тебе бывший муж. Но дочь и мать тебе не бывшие же… я бы не стал тебя беспокоить, и тебе не пришлось бы сбегать, подвергать себя опасности!

Хожу, чуть согнувшись, боясь снести башкой низкие потолочные балки, и распекаю взрослую обиженную женщину. Она насупилась, молчит. Мнет свои пальцы и изредка посматривает на меня.

− Оль, я прошу тебя, поговори с Юлей, успокой ее. Она воет, что мама ее больше не любит, сил нет терпеть. И теща подвывает. Малыш такой беспокойный, постоянно кричит, почти не спит. Я устал, если честно.

− Она у тебя живет?

− Ну а куда я их… все у меня. Кроме Степки, его я на порог не пустил. Оль, у тебя одна дочь. Других нет, и уже не будет, наверное… А ты о сестре больше печешься, чем о родном ребенке.

Мне реально обидно за дочь. Какая бы она не была, но она ее родной ребенок. Ладно я, выкинула меня из своей жизни и довольна. Мужиков можно хоть десяток найти.

− Значит, как беременеть и ни слова не сказать, как у тетки любимой мужа уводить, так она меня не спрашивала. Не нужна была советчица и опора в виде родной матери, − зло выдает Ольга, я застываю на месте, чтобы услышать каждое слово. Потом нахожу взглядом скамью у противоположной стены и устраиваюсь на ней. – А теперь ей мое одобрение нужно? Мне безумно стыдно за такую дочь. Родные дети так не поступают со своими любимыми мамами и папами. Хотя… ты ей вот снова потакаешь. Пусть бы шла в свою квартиру, вместе с сыном, мужиком и бабкой. Зачем приютил у себя?