Как приручить соседа - Аня Истомина

– Да, – кивает она уверенно.

– Ага, – усмехаюсь, – когда попадется, тогда и поговорим.

– Да не попадется мне такой, – вздыхает Юлька мечтательно и грустно, но потом показывает на себя руками, улыбаясь. – Я ж “неформат”.

– Я тебя сейчас голову откушу, – кровожадно киваю ей.

Юлька пышечка. С красивой внешностью, большой грудью и довольно узкой талией. И кучей комплексов, к сожалению.

– На тебя все наши мужики облизываются, – смотрю на нее. – А ты даже не замечаешь.

– Да кто на меня облизывается? – отмахивается она. – Пузатенькие, лысенькие. Старичкам еще очень нравится меня за щеки тискать. А мне, несмотря на мою толстую жопу, нравятся спортивные мужчины. И молодые.

– И чтобы член двадцать. – киваю и мы прыскаем от смеха.

– Ладно, ты мне лучше скажи: ты согласилась работать у своего Степана?

– Нет пока, – вздыхаю. – Я не уверена, что это хорошая идея. Мне кажется, мы долго вместе не проработаем. Я лучше что-нибудь другое поищу.

– Насть, ну ты хорошо подумай-то. А вдруг это судьба?

После кафе и кино, распрощавшись с Настей и Ромкой, мы со Стешей вздремнули дома в обед, наигрались в куклы, посмотрели вместе мультики и пошли гулять. Время близилось к вечеру, и за ней скоро должен был приехать папа.

Увлекшись строительством снеговика, мы даже не заметили, как пролетело время.

– Привет, – голос за спиной заставляет меня вздрогнуть.

– Стеш, папа приехал, – встаю со вздохом с колен.

– Хорошая поза была, могла бы не вставать, – хмыкает бывший муж с усмешкой, явно намекая на что-то пошленькое.

– Пусть перед тобой на коленях стоит твой бухгалтер, – улыбаюсь ему ядовито.

– Пап, дяяй есе погуяем? – подбегает к нам Стеша. – Сегоик без гоявы.

– Прям как мама твоя, – усмехается он, даже не улыбнувшись ей, поднимает на руки, но Стеша тут же тянется ко мне. – Мне некогда. Мама сама достроит.

– Я тозе хосююю, – канючит дочь, но Виталий разворачивается и несет ее к машине.

– Не переживай, я приделаю снеговичку голову, а в следующий раз мы построим с тобой целую семью, – успокаиваю дочь, направляясь за ними. – Слепим маму, папу и малыша.

– Не надо папу! – гундит Стеша, а у меня сердце кровью обливается. Хочется стукнуть бывшего чем-нибудь тяжелым по его пустой голове. – Бабуську!

– И бабушку слепим.

– И Степу! – вдруг выдает она обиженно, а у меня вмиг пересыхает в горле.

Глава 27. Заявление

– И котенка слепим, да, – хриплю севшим голосом.

Господи, пусть муж подумает, что Степа – это кличка.

– Что за Степа? – хмыкает бывший, не оборачиваясь, а я прикладываю палец к губам, глядя на Стешу. – Ты себе кота что ли завела?

– Да куда мне кота? На улице живет.

– Не разрешай Стеше трогать уличных животных, они больные.

“Сам ты больной” – хочется ответить, но я лишь улыбаюсь.

– Да мы не трогали. Просто смотрели. – выдыхаю с облегчением.

– И котик Степа даял мне кафетьки.

Твою ж мать!

Беззвучно стону в темное небо. Инициативная моя ж ты девочка!

– Тебе понравилось так играть? – улыбаюсь дочке, опять прислоняя палец к губам.

Сама слышу, насколько мой веселый голос сейчас пропитан фальшивыми нотками.

– Дя! – кивает Стеша, а я молюсь, чтобы мы побыстрее дошли до машины.

Когда Виталий сажает Стешу в свой сарай и пристегивает в детское кресло, она начинает скулить, что не хочет уезжать.

Так бывает каждый раз, когда мы расстаёмся и каждый раз я потом долго не могу уснуть ночью, вспоминая ее грустные глазки.

– Ну все, солнышко, – целую ее ручонки. – Мама поработает недельку и мы снова увидимся. И будем долго-долго играть опять. Хорошо? Смотри, что у меня есть? – вытаскиваю из сумки мягкого плюшевого зайку. – Будешь обнимать его, когда соскучишься.

Стеша тут же душит в объятиях игрушку и я закрываю дверь.

Виталий курит возле водительской двери и глазами высверливает во мне дыру.

– Что? – вздыхаю, останавливаясь перед ним.

– Да я вот думаю, – он выкидывает сигарету под ноги и тушит ее ботинком. – А котик Стёпа кастрированный?

– Не знаю, – чувствую, как кровь отливает от лица и немеют пальцы. – А что?

– Кастрирую… если рядом с вами увижу. Поняла? Так и передай.

– Что ты себе позволяешь? – вздергиваю подбородок. – Я имею право на личную жизнь.

– Имеешь. – кивает бывший и открывает водительскую дверь. – Только тогда без Стеши. Ещё к ребенку ебарей таскать не хватало.

– Да нет у меня никаких ебарей! – выпаливаю я в отчаянии и запоздало прикусываю язык.

Все, это фиаско. Я ясно дала понять, что никому не нужна и защитника у меня нет.

Виталий лишь хмыкает и трогается с места.

Проводив взглядом машину, медленно бреду обратно, шмыгая носом. Завтра день рождения. А у меня на душе кошки скребут. И из-за этого подонка ещё сильнее. Тошно.

Возвращаюсь в пустую темную квартиру и устало сажусь на кровать. Нужно приготовить вещи для работы. Помыться. И лечь пораньше, чтобы выспаться наконец. А я ничего не хочу. Сижу и тихо ною от накатившего чувства безысходности.

Наверное, надо соглашаться на предложение Степана и не отдавать ему его деньги. Поработаю у него на время испытательного срока, а там видно будет. А, может, вообще приработаюсь, попрошу кредит от фирмы и устрою Виталику новогодний сюрприз в виде повестки в суд.

Сколько можно над нами издеваться уже?

Вытерев мокрые щеки, встаю с кровати и иду в душ в боевом настроении.

Сквозь шум воды слышу дверной звонок.

– Да блин, кого принесло-то? – шепчу, заматываясь в полотенце. – Иду!

В глазке темно и я открываю замок. В конце концов, у нас такие стены, что мои крики услышат и на пятом этаже.

На пороге стоит… бывший муж.

– Виталя, – выдыхаю, испуганно отстраняясь и давая ему войти.