«Реми Мартен» - Светлана Полякова
— Как в сказке, — мрачно усмехнулась я. — Все учились, но ты почему-то оказался первым учеником.
— Не первым, увы, — развел он руками. — И рад бы, но для того, чтобы быть первым, надо стать Окончательным подонком. Так что я не очень-то богат. И врагов отчего-то пока больше, чем средств к существованию… — Он оглянулся и вдруг попросил: — Саш, давай лучше потанцуем? Пожалуйста…
Я посмотрела на него и поняла, что наш разговор ему на самом деле причиняет боль. Странный он все-таки тип… Рефлексирующие интеллигенты для меня, право, не в новинку.
Но вот рефлексию у бизнесмена я наблюдала первый раз в своей жизни.
Может, и в самом деле бизнесмены тоже люди?
Оказалось, что и с танцами у него все в порядке. Он кружил меня по комнате и окончательно стал похож на расшалившегося мальчишку. У него оказалось нормальное чувство ритма, даже лучше, чем у меня. Во всяком случае, ноги ему оттаптывала именно я, а не наоборот.
Наверное, ему это так надоело, что он поднял меня на руки.
— Ты меня уронишь, — испугалась я.
— Никогда, — покачал он головой, серьезно глядя в мои глаза. — Я никогда тебя не уроню. И мне кажется, я сам нс упаду, пока держу тебя в руках…
Его губы оказались в такой опасной близости к моим, что я невольно зажмурилась. Больше всего меня испугало, что я была согласна с тем, что неминуемо должно произойти. Более того, я этого — там, внутри себя, ждала.
— Не надо, — попросила я.
Он вздохнул и опустил меня на пол.
— Как скажешь, — проговорил он. — Как скажешь и когда скажешь…
Я испытывала такую неловкость, что снова разозлилась па себя и на него.
— Мы слишком разные…
— Да, — усмехнулся он. — Мы разные… Музыку любим одну и ту же. Фильмы смотрим одинаковые… Даже матери у нас обе — училки. А мы вот чего-то такие разные, что общий язык найти не можем…
— Дело в деньгах…
— А еще говорят, что это человек со средствами высокомерен и неучтив… Все наоборот, Сашенька. В нашем отдельном случае снобизмом отличаешься именно ты.
Он стоял, прикусив нижнюю губу, и я вдруг поняла, как ему тяжело. Он вообще везде чужой. И тянется ко мне именно потому, что пытается хоть где-то найти понимание.
Этакий вот тип. «Свой среди чужих, чужой среди своих…»
— Витя, — сказала я, дотрагиваясь до его руки, — нет у меня никакого снобизма… Просто мне нужно время. Понимаешь? Я не могу так сразу тебя понять до конца. А когда я кого-то не могу понять, мне трудно. Ты странный. Как зебра… Слишком много полосок. У меня от их изобилия в глазах рябит, и я не могу определиться… Только не обижайся на меня, пожалуйста…
— Ладно, — усмехнулся он, поднимая глаза. — Забыли… Можешь еще разок.
И тогда я сделала страшную глупость.
Подошла к нему и положила руки ему на плечи. А потом легонько поцеловала.
— Так тебе лучше? — спросила я, отодвигаясь.
— Да, — сказал он, отчаянно краснея. И теперь он был похож на встрепанного воробья. Или на мальчишку с нашей улицы, который давным-давно, лет десять назад, поцеловал меня и убежал, чтобы я не увидела, как он сам боится своей смелости… Райков сейчас был страшно на него похож. Юного и растерянного.
«Фу! — подумала я, досадуя на свою внезапно явившуюся нежность. — Глупо, право, Саша… И сцена дурацкая. Как в женском романе».
Он стоял и смотрел на меня с улыбкой. Как будто невольно подслушал мои мысли — и почувствовал мою эту гадкую нежность.
А я смотрела на него, стараясь спрятать эти мысли поглубже, но что я могла поделать с новым вопросом — как бы я к нему отнеслась, будь он, например, художником, или музыкантом, или программистом?
«Мне было бы легче, — призналась я себе. — Тогда мы были бы из одного мира…»
Но в том-то и дело, что сейчас мне хотелось, чтобы свершилось чудо и он перешел эту хрупкую границу, как Мерлин, и оказался рядом со мной. В моем измерении.
Потому что в его измерение я переходить не хотела!
Глава шестая
Любовь… Тоже мне — любовь. Я шла по улице, уже насупившейся от предчувствия скорой зимы. Солнце даже и нс думало высунуть нос из серого облака, и от этого настроение у меня было самым паршивым.
Остановившись у знакомого подъезда, я закрыла глаза и сказала себе:
— Улыбка, мэм… Маленький, но достоверный «чи-и-из»…
Улыбку собственную я, конечно, увидеть не могла. Только догадывалась, что она у меня малоубедительная.
А Марья Васильевна подтвердила мои догадки полностью.
— Что-то случилось? — спросила она тревожно сразу после моего «фирменного приветствия».
— Нет, — покачала я головой, пряча взгляд.
Она кивнула, делая вид, что верит мне.
— Чаю успеешь попить? — спросила она. — Я ватрушки испекла.
Я посмотрела на часы. Времени оставалось очень мало, но так хотелось просто посидеть рядом с моей любимой «бабушкой», окунуться в наш прежний мир — потому что там. там, там…
— Я успею, — сказала я.
Даже если опоздаю — плевать.
Мне гораздо важнее побыть сейчас здесь. Отдать кому-то немного тепла и получить взамен вместе с ответным теплом мудрость и доброту. Кто еще может исправить меня на правильную стезю, как бабушка?
Аромат свежеиспеченных ватрушек был восхитителен и дарил иллюзию покоя. Марья Васильевна разлила чай по стаканам в архаичных подстаканниках, от которых пахло детством, и уселась напротив меня, подперев щеку рукой.
— Ну, что с тобой приключилось?
— Названия нс подберу, — сказала я. — Странное чувство. Вроде любви. Хотя мне бы не хотелось, чтобы я любила этого человека.
— Почему? — удивилась она. — Это плохой человек?
— Вряд ли он плохой, — покачала я головой, задумавшись, как бы ей объяснить, кто такой Райков. — Просто мне кажется, что мы с ним друг для друга не созданы.
— Это же не тебе судить, — нахмурилась моя Марья Васильевна. — Это уж Богу предоставь.
— Я не уверена, что наш с ним тандем состоялся по Божьей воле, — засмеялась я.
— Мне кажется, людей сводит друг с другом именно Господь, — задумчиво сказала Марья Васильевна. — Для чего? Не знаю… Для каждого, как ты изволила выразиться, «тандема* собственная цель. Может быть, вдвоем теплее пережить зиму?
— Но я ему не пара! — возразила я.
— Он на другом полюсе? — поинтересовалась Марья Васильевна. — Вы с ним настолько разные, что не можете разговаривать?
— Нет, разговаривать-то мы как раз можем. И долго… Но
