Васю учить - только портить (СИ) - Кит Тата

Хорошо, что сегодня я догадалась взять с собой пастель и большие листы бумаги. Я не могу ничем быть полезной на самом манеже, но хотя бы могу никому не мешать своим присутствием.

- Гриша, привет! Мы ради тебя снова видеть, - услышала я в стороне женский голос, но больше всего моё внимание привлёк Сеня, который, словно услышав что-то только ему известное, подошёл к ограждению, перекинул через него мордашку и словно к чему-то потянулся.

Взглядом проследив за тем, куда смотрел конь, я увидела рыжего мальчишку лет четырнадцати. Он шёл тихо, плавно переставляя ноги, но уверенно. Подходя к Сене, мальчишка вытянул руку ладонью к коню и остановился, когда Сеня ткнулся в его ладонь носом, закрыл глаза и фыркнул так, что в его выдохе мне словно послышалось: «где ты был, Гриша? Я волновался».

Моя рука с зажатым в пальцах мелком будто сама забегала по листу, штрих за штрихом перенося на бумагу хрупкий момент встречи Сени и Гриши. Всего лишь ладонь и нос. Рыжий затылок и светлая грива, за которой прятались умиротворенно прикрытые голубые глаза.

Не помню, когда ещё я так быстро рисовала, лишь легкими штрихами изображая главное.

В очередной раз подняв голову, я увидела, как Гриша плавно отнял ладонь от Сениного носа, и тот, знающе, отошёл в сторону, приготовившись встречать мальчишку, который сейчас остановился недалеко от меня и начал неспеша снимать с себя куртку, пока, похоже, его мама держала в руках шлем для верховой езды.

Самое главное я оставила в штрихах. Осталось только добавить красок.

Рука дрогнула в момент, когда я снова услышала смех Алёны. Вскинув взгляд, увидела её и Петра с другой стороны манежа. Они улыбались друг другу, Алёна касалась его, а я мысленно подрисовывала ей сломанные руки.

Зачем она столько тискает Петра? По нему же видно, что он не самый тактильный человек, но она снова и снова нарушает его личное пространство. Хотя, по Петру сейчас нельзя сказать, что он против ее прикосновений.

Она иногда кладёт ладонь ему на плечо, привлекая к себе внимание. Тычет его кулаком в бицепс, выражая какие-то смешные протесты, и хватается пальцами за его запястье, закатываясь от смеха.

Постеснялись бы хоть! Тут же дети!

И я – психованная.

Опустив взгляд, я не сразу заметила, что моё личное пространство прямо сейчас тоже кое-кто нарушает. Рядом со мной сел Гриша, явно заинтересованный рисунком, который лежал на моих коленях.

Мальчик не говорил, не смотрел на меня, никак не акцентировал на мне внимание, похоже, вовсе меня игнорируя.

Нужно быть аккуратнее. Просто нужно быть аккуратнее.

Подняв вопросительный взгляд на Гришину маму, я сложила бровки домиком, ожидая хоть какой-то инструкции.

- Аутизм, - сказала женщина одними губами, а по моей спине пробежал холодный пот.

Что я знаю об аутистах?

Да практически ничего!

Только из какого-то фильма мне известно, что они восприимчивы к звукам и голосам, поэтому нужно с ними разговаривать тихо и доброжелательно. И ни в коем случае нельзя их касаться и посягать на их личное пространство.

Это всё, что я знала. Но так как знала я это из фильма и даже не из документального, то я не могла быть на сто процентов уверена в том, что мои знания верны.

- Тебе нравится, Гриша? – спросила я тихо, и вся внутри сжалась в комочек, боясь реакции мальчика и его мамы.

Что, если я что-то прямо сейчас сделала не так?

- Нравится, - несколько равнодушно и отрешенно, но Гриша ответил на мой вопрос и потянул руку к рисунку.

- Хочешь, я подарю его тебе?

- Нет, - Гриша продолжал тянуть руку, но тянул он её не к рисунку, а к мелку в моей руке.

Поняв, чего он хочет, я перехватила мелок за самый край и дала его мальчику так, чтобы наши пальцы не соприкоснулись. И не потому, что мне было брезгливо. Совсем нет. А потому что я не хотела, чтобы мальчик испугался случайного прикосновения.

Всё-таки, я новый и совершенно незнакомый ему человек.

- Держи, - отдала я ему мелок. – Хочешь, я дам тебе чистый лист?

- Нет. Я здесь хочу, - ответил Гриша и потянулся к моему рисунку. Я ненавязчиво повернула и придвинула к нему лист на твердой подложке и с замиранием сердца проследила за тем, как мальчик оставил пару светлых штрихов на гриве Сени и такие же на своём нарисованном затылке. – Братья, - сказал мальчик, возвращая мне мелок.

- Очень красиво, - сказала я тихо, понимая, что его штрихи идеально вписались в картину и добавили ей тепла.

Подняв взгляд, чтобы посмотреть на Сеню, я встретилась взглядом с Петром, который с легкой улыбкой наблюдал за мной и мальчишкой.

Поджав губы и округлив глаза, я дала ему понять, что прямо сейчас мне неловко и немного страшно.

Пётр в ответ лишь тихо и по-доброму хохотнул, из-за чего его широкие плечи чуть дрогнули, и на одно из них вновь опустилась Алёнина ладонь.

Только не закатывать глаза. Не закатывать.

- Гриша, - его мама аккуратно положила ладонь ему на плечо, привлекая к себе внимание мальчика. – Тебя ждёт Сеня.

Мальчик, словно опомнившись, продолжил неторопливое переодевание, а Сеня всё это время терпеливо его ждал и даже не думал капризничать.

Глава 24. Василиса

- Васька, баня готова.

Вот иди и Алёну, мочалку свою, в ней полощи. Зря, что ли, ручищей своей за талию её обнимал напоследок?

- Я просто помоюсь в душе, - сказала я вслух, продолжая нарезать овощи для салата.

- Иди, пока там жарко не стало. Как раз твоя температура. Чем дольше выпендриваешься, тем горячее в бане. Чеши. Корки свои на спине пропаришь.

- Не корки, а коросты, - буркнула я. Отложила нож, дала Беляшу огуречные жопки, которых он так ждал, и отёрла руки кухонным полотенцем. – Там точно не так жарко, как в прошлый раз?

- Точно, - выдохнул Пётр устало и стянул с себя футболку, бросив её на спинку дивана. – Даже дети в бане погорячее моются. Станет хреново, сразу выходи.

- Ладно, - согласилась я, нехотя.

В своей комнате взяла всё необходимое для того, чтобы помыться, и, мысленно перекрестившись, вошла в баню.

Пётр не обманул: сегодня здесь не было жарко настолько, чтобы у меня сплавились волосы. Но сомневаюсь, что хоть один нормальный родитель пустил бы своего ребенка в подобное пекло.

Приятного мало.

Пришлось повозиться с мытьём волос. В душе, когда на тебя льётся вода, которую ты отрегулировала движениями пальцев, ты не замечаешь, сколько воды тратишь. А здесь, черпая воду ковшиком из баков в небольшой тазик, понимаешь, что ради того, чтобы помыть мои волосы нужно хорошенько потрудиться.

И самое ужасное, что и тут Пётр не обманул – тем дальше, тем в бане становилось жарче.

Закончив с мытьём волос, смыв с них ополаскиватель, я едва могла стоять на ногах.

Вылитый на голову ковшик холодной воды, нисколько не облегчил моё состояние. У меня всё ещё кружилась голова и уже начинало подташнивать.

И как только эта избушка не воспламеняется от таких температур? Тут же даже ковш из дерева!

Кое-как я смогла завернуть себя в полотенце и, даже не надев тапочки, обжегши пальцы о металлический крючок, вывалилась из бани, практически повиснув на дверной ручке.

- Господи, - вдыхала я жадно чистый воздух, чувствую слабость в ногах.

Еще перед тем, как зайти в баню, мне казалось, что на улице тоже жара, но сейчас, по сравнению с баней, на улице была просто райская прохлада.

- Тихо-тихо, - словно из ниоткуда возник Пётр и, похоже, поймал меня за плечи в тот момент, когда я поплыла по стеночке вниз.

Сейчас же я была уперта лбом в его обнаженное плечо, пока сильные руки легко удерживали меня в вертикальном положении.

- Вы убить меня хотите, да? – выдохнула я, прижавшись к его груди щекой.

Волосатенький.

- С чего ты взяла? – с улыбкой в голосе спросил Пётр, мягко убирая прилипшие пряди волос от моего лица.

- С того, что каждый день рядом с вами похож на полосу препятствий. Рядом с вами даже банальное мытьё превращается в квест на выживание. Тиран бородатый. Хорошо, что у вас хоть глаза красивые.