Любовь под одним переплетом - Лера Деревянкина

Дедушка Лины был писателем, и она решила пойти по его стопам. Только вот сначала Лина собиралась поступать на поэзию, так как раньше в основном писала стихи, но в последний момент, прямо перед творческими испытаниями, передумала и подалась на прозу. На прозе она набрала шестьдесят баллов, в то время как на поэзии целых девяносто два. Она могла побороться за бюджет, но всё равно выбрала прозу. Виной её внезапного помутнения стал Вячеслав Горелов, новый мастер Литературного института. Об этом мне рассказала Лина, уже когда мы вдвоём шли по Тверской с остывшим кофейком в руках в сторону Красной площади.

– Ты видела его? Он же просто бог! – Лина, перекрикивая шумную автостраду, уже полчаса восторгается нашим мастером.

Как оказалось, она влюблена в него уже несколько лет, частенько бывала на его выступлениях и скупала каждую его литературную новинку, едва ли та появлялась в предзаказе. Неудивительно: Вячеславу Горелову недавно исполнилось тридцать четыре, он красив, холост, а ещё неоспоримо талантлив. Горелов пишет детективы, его книги продаются большими тиражами и всегда вызывают ажиотаж.

Иными словами, Лина, бредившая Вячеславом Гореловым, узнав, что в этом году он впервые набирает себе группу, решила, что это судьба.

– Он же старше тебя. – Никак не могу сдержать улыбки, слушая восторженные вздохи однокурсницы.

– Люблю опытных мужчин, – без раздумий отвечает на это Лина, чуть приподняв подбородок. – Да и тем более ему всего тридцать четыре. Самый сок!

– Всего? Он старше тебя на пятнадцать лет.

– Зато он точно знает, чего он хочет от жизни, и уже всего добился. Не то что эти дурачки вроде Фили и Кости.

– Они милашки! – протестую я, защищая однокурсников, но Лина тут же пресекает мой протест.

– Горелов тоже милашка. Только при этом он ещё и самый настоящий мужчина.

На Охотном Ряду прощаемся. До завтра. Лина решает пройтись пешком и немного собраться с мыслями перед завтрашней мастерской. Это её «собраться с мыслями» больше звучит как «составить план по завоеванию Вячеслава Горелова». Я же спускаюсь в метро.

Когда я подхожу к общежитию, на улице уже горят фонари. Сжимая в руке целлофановый пакетик с творожной булочкой, купленной в пекарне на углу, останавливаюсь у входа, услышав рингтон вызова. Смотрю на дисплей и вижу, что звонит Женька. С Женькой мы дружим со второго класса. Она тоже поступила в Москву, но в медицинский. В девятом классе подруга поняла, что хочет стать детским хирургом, и с того момента начала усиленно готовиться к ЕГЭ по химии и биологии. Мой папа обожает ставить её в пример. Он бы тоже хотел, чтобы его дочь стала врачом.

Чуть отхожу от общаги и медленным шагом направляюсь к крошечному скверику, принимая видеовызов.

– Приве-е-ет, мой юный поэ-э-эт! – торжественно пропевает в трубку зеленоглазая кудрявая Женька, стоит показаться в камеру.

– Вообще-то я не поэт, – подмечаю я.

– Знаю, но тогда было бы не в рифму, – подмигивает мне подруга. – Как ты? Как первый учебный день? Ещё не пожалела, что не послушала отца? Так бы вместе сегодня тусили.

– Ага, великие сеченовские тусовщики, – посмеиваюсь я над заявлением Жени. – Ваши тусовки из зубрёжки и трёхчасового сна, пожалуй, оставьте себе.

Следующие полчаса мы с Женей по очереди рассказываем друг другу о том, как прошёл сегодняшний день. Я – про экскурсию и ребят. Она – про линейку и какого-то красавчика армянина, второкурсника, в которого она влетела на входе, потому что опаздывала.

– Соф, ты бы его видела, он такой секси! Я и второй раз в него врежусь, если понадобится, – мечтательно произносит девушка.

– Боже, что с вами всеми сегодня? – мученически выдыхаю я. – Сначала Лина со своим Гореловым, теперь ты.

– Это не с нами что, а с тобой. Пишешь там про всяких заряженных мужиков в своих книгах, а сама одиноко одинокий одиночка. – Последние слова Женька произносит с интонацией ленивца Сида из Ледникового периода.

– Я просто ищу нормального.

– Ага, именно поэтому ты поступила в литературный, – хихикает подруга.

– Сказал человек, добровольно решивший идти в мед.

Поговорив с Женькой ещё немного, возвращаюсь к дверям общежития. Приветствую вахтершу, показываю ей пропуск, прохожу через турникет и останавливаюсь у лифтов. До капитального ремонта, по словам старшекурсников, по ним можно было гадать. Внутри одного лифта на стене было написано маркером слово «ДА», внутри другого – «НЕТ». И утром перед экзаменом, нажимая на кнопку, студенты загадывали, сдадут ли они экзамен на пятёрку или нет. Ответ зависел от того, какой в итоге лифт приедет. После ремонта лифты запретили подписывать, но негласное правило осталось: левый лифт – лифт «Да», правый лифт – лифт «Нет».

После разговора с подругой ощущения самые противоречивые. С одной стороны, сегодняшний день – один из лучших дней в моей жизни. С другой, это была первая линейка за десять лет, когда мы с Женей были не вместе. И пусть мы учимся в одном городе, я прекрасно понимаю, что теперь из-за загруженности по учёбе мы сможем видеться не чаще, чем раз в месяц.

И всё же Женька не права. Никакой я не одинокий одиночка. Просто я не виновата в том, что пока мои выдуманные заряженные мужики нравятся мне больше реальных. А на меньшее я соглашаться не готова. Тем не менее, прежде чем нажать на кнопку вызова лифта, задаю общажному божеству вопрос:

«Встречу ли я в этом году свою любовь?»

Но спускающийся по лестнице комендант сообщает, что недавно вырубало электричество и лифты временно не работают.

Глава 3

Утром, встретившись с Линой у ворот института, понимаю, что, говоря о завоевании нашего мастера, девушка нисколько не шутила. Сегодня на пары Лина надела коротенькое чёрное вязаное платье, идеально подчёркивающее её шикарные формы, сверху накинула лёгкую кофточку молочного цвета. На ногах – чёрные ботильоны на широком каблуке, на лице – небольшие тонкие стрелки и бордовая помада.

– Боюсь спросить, во сколько ты сегодня встала, – интересуюсь у девушки, разглядывая россыпь мелких белых жемчужин на её локонах.

– А я и не спала, – признаётся Лина и затем произносит с той самой мечтательной интонацией, когда речь заходит о Горелове. – От одной только мысли о предстоящей мастерской сердце вытворяло такие кульбиты! Не до сна, в общем. Я даже не позавтракала от нервов. Соф, я могу ему понравиться? Как думаешь?

– Я думаю, что это клиника, – отвечаю я ей.

– Ничего ты не понимаешь, – фыркает Лина. – Это же…

– Вячесла-а-а-а-в Горе-е-е-е-лов! – пропеваю я имя мастера вместе с однокурсницей.

До пары остаётся ещё десять минут и,