Двойной капкан - Villa Orient
— Простите, я вас не знаю.
Я встала, и он тоже выпрямился. Только теперь я поняла, что он высокий и статный, но по всему виду было понятно, что он в наркотическом дыму и откровенно обознался. Но не понимал, что идёт не так. Красивое лицо с восточными чертами и удивительно бледной кожей было подёрнуто дымкой неадекватности. Он непонимающе смотрел на меня, пока я не развернулась, чтобы уйти, даже не представляя, куда направляюсь. Просто хотела уйти от него куда-нибудь, где будет тише. Я оглянулась, но парня уже не было рядом с нашим столиком.
И пошла дальше: мне нужно найти туалет, чтобы ополоснуть лицо и руки, которые вдруг начали гореть. Петляя узкими коридорами, я всё же нашла его. Вода была только холодная, но именно это мне и было нужно. Я опустила руки под ледяную струю, набрала воду и окунула пылающие щёки. Мне нужно отсюда уходить, и пусть подружки обижаются. Это место не для меня.
Глава 3
Выстрел
Совесть мучает обычно тех, кто не виноват
Эрих Мария Ремарк
Я вышла из туалета, но не помнила, как пришла сюда. Тут повсюду было полно людей: слишком много, слишком близко, в узком коридоре. Они, кажется, не очень заботились о том, что нарушают личное пространство друг друга, но я не была частью их сообщества. В порыве укрыться от людей я резко свернула налево и оказалась в пустом коридоре. Здесь я точно не проходила, но тут, по крайней мере, можно немного побыть в относительной тишине, потому что музыка сюда почти не доходила. Я прошла дальше по коридору и вдруг увидела того самого парня, который подошёл ко мне за столом. Он стоял спиной ко мне, странно поднял руки и скороговоркой тараторил:
— Я заплачу́, не стреляй, я заплачу́.
Он резко дёрнулся, одновременно раздались подряд три хлопка, громом оглушившие в замкнутом пространстве. Я закрыла рот руками, чтобы не закричать, видя, как тело падает на пол. Я в ужасе подняла глаза туда, откуда были выстрелы. В конце коридора напротив стояла фигура в чёрном без лица, и пугающее дуло пистолета смотрело прямо на меня. Это конец? Я подумала о родителях, которые будут рыдать у моей могилы и винить меня за то, что я пошла в это место. Я ведь знала, что ничего хорошего здесь не случается. Все мы знаем, но всё равно идём на риск. Зачем? Почему?
Не знаю, сколько времени это продолжалось, пока мысли вихрем проносились в моей дурной голове, но потом рука опустилась, и фигура скрылась в конце коридора.
Несколько мгновений я стояла, всё ещё прижимая руку ко рту в немом крике, но потом перевела взгляд на парня, лежащего на полу. Он был ещё жив, с трудом хватая воздух. Похоже, у него было пробито лёгкое. Я опустилась рядом с ним на колени, осматривая ранения. Все три выстрела в грудь, одно прямо там, где сердце. Я с трудом осознавала, что нужно зажать раны, но у меня не было ни бинтов, ни шины, ничего нет под рукой! Я вдруг стянула с себя футболку, складывая её в несколько слоёв, насколько это было возможно, и прижала к его груди. Хлопковая ткань быстро пропитывалась кровью, с этими каплями из него утекала сама жизнь. Я оглянулась в поисках помощи, но здесь, как назло, никого не было. Я судорожно думала, как позвать на помощь, ведь руки отпускать нельзя! Кричать бесполезно: если никто не услышал выстрелов, то крики и подавно. Телефон остался в сумке у стола. Я так резко убегала от этого парня, что не побоялась оставить вещи без присмотра!
Сколько ещё у него времени? С такими ранениями — совсем немного, две, может быть, три минуты, — подсказывал мне профессиональный взгляд. Сейчас у него шок от боли и потери крови, организм уже не сопротивляется. Одно из ранений должно пройти очень близко от сердца, если не в самое сердце. Я боялась снимать с него одежду, чтобы осмотреть как следует, поэтому могла только предполагать. Даже если сейчас вызвать скорую, то они вряд ли успеют.
Я никогда не видела, как умирают люди. Трупы в морге видела, но сам процесс никогда. И вот сейчас я смотрю на последние минуты жизни человека. Ещё недавно он был живым: интересовался цветом моих волос, угадал моё имя, стоял так близко, что я чувствовала его тепло и запах, а теперь это тепло утекает буквально сквозь мои пальцы.
Я перестала чувствовать и без того слабое биение его сердца, когда первые люди стали появляться в коридоре. Кажется, это охрана, крупные мужчины в чёрной одежде. Время для меня остановилось.
Я продолжала держать руки на его груди, не в силах оторваться, хотя было уже поздно, слишком поздно. Кто-то подошёл близко, ближе всех остальных, и я подняла глаза. Высокий мужчина в сером костюме, удивительно похожий на убитого парня, только старше, но бездна в чёрных глазах та же самая. Удивительно, какой точной может быть память в стрессе. Он тоже смотрел на меня, не отрываясь, пока его не отвлекли. Он моргнул, скидывая морок, и что-то сказал. Я не слышала слов из-за шума в ушах, только видела движение его губ.
А потом кто-то потянул меня за руку, и я просто встала, как в замедленном кадре, отрывая руки от безжизненного тела. Меня куда-то уводили, а я даже не могла сопротивляться. В последнее мгновение я запоздало подумал, что нужно проверить пульс и посмотреть белки глаз, чтобы зафиксировать биологическую смерть. Но было уже поздно, а его глаза были закрыты.
Прохладный ночной воздух ударил в лицо и окутал тело. Я немного встрепенулась, понимая, что на мне даже футболки нет, а одно только нижнее бельё. Я дёрнула руку, но мужчина не обратил на это никакого внимания, усаживая меня на заднее сиденье автомобиля. Я всё ещё не могла говорить и слабо реагировала. Мне накинули на плечи какую-то одежду, кажется, пиджак, но какое это теперь имеет значение.
Всю дорогу я была в трансе. Я до сих пор видела лицо парня, которого на моих глазах покидала жизнь.
