Разрушь меня - Бьянка Коул

— Повернись, — тихо приказывает он.

Я медленно поворачиваюсь, цепочка ловит городские огни, струящиеся через окна. Его льдисто-голубые глаза впитывают каждую деталь, и от интенсивности его взгляда у меня перехватывает дыхание.

— Ты — единственное искусство, которым стоит обладать в этом мире.

Это не расчетливое обаяние, которое он использует в залах заседаний, и не холодный контроль, которым он обладает над своей империей. На этот раз честность проступает сквозь его идеальную маску.

Я прикасаюсь к его лицу, обводя тонкий шрам возле виска. — Дмитрий...

Он берет меня за руку, прижимая мою ладонь к своей щеке. Этот жест кажется более интимным, чем наши горячие моменты в машине или его офисе. Этот человек, который коллекционирует бесценные шедевры, как другие коллекционируют марки, объявил меня более ценной, чем все они.

Мое сердце колотится о ребра.

— Ротко, Моне... — Он указывает на окружающие нас произведения искусства. — Это просто вещи. Красивые вещи, но пустые. Ты... — Его большой палец проводит по моей нижней губе. — Ты бросаешь мне вызов. Борешься. Заставляешь меня терять контроль.

По словам Дмитрия Иванова, это стоит больше, чем любая картина на его стенах. Этот человек, который управляет каждой деталью своей жизни, который никогда не проявляет слабости, только что передал мне частичку своей тщательно оберегаемой души.

Я бросаюсь вперед, захватывая его губы своими. На этот раз я не жду, пока он сделает первый шаг. Мои пальцы перебирают его идеально уложенные волосы, растрепывая их, пока я вкладываю месяцы желания к нему в этот поцелуй.

Дмитрий замирает на мгновение, застигнутый врасплох моей инициативой. Затем он отвечает рычанием, которое сотрясает все мое тело. Его руки хватают меня за талию, притягивая вплотную к себе.

Золотая цепочка между нами цепляется за пуговицы его костюма, когда я прижимаюсь ближе. Его язык проникает в мой рот, и я ощущаю вкус виски и желания. Мои соски соприкасаются с дорогой тканью его пиджака, посылая по мне искры удовольствия.

— Таш, — выдыхает он мне в губы. Редкое использование моего прозвища в его культурном голосе заставляет меня дрожать.

Я подпрыгиваю, обхватывая ногами его талию. Его руки скользят под моими бедрами, без усилий поддерживая меня. В этой позе наши тела соприкасаются, и я чувствую, какой он твёрдый под своими сшитыми на заказ брюками.

Моя спина выгибается, когда его рот путешествует вниз по моей шее. — Пожалуйста, — хнычу я, не заботясь о том, насколько нуждающимся это звучит.

Он несет меня к кожаному дивану, его шаги размеренны, несмотря на наши неистовые поцелуи. Прохладная кожа заставляет меня ахнуть, когда он опускает нас, мои ноги все еще обхватывают его.

Дмитрий возвышается надо мной, его кобальтово-голубые глаза темнеют от желания. Его идеальный фасад дает трещину — волосы растрепались под моими пальцами, губы припухли от наших поцелуев. Я никогда не видела ничего более возбуждающего, чем этот могущественный мужчина, потерпевший крах из-за меня.

Я провожу пальцами по плечам Дмитрия, когда он снимает пиджак, а затем накрахмаленную белую рубашку. У меня перехватывает дыхание при виде его мускулистого торса, покрытого замысловатыми татуировками — русскими православными крестами, святыми и символами, которые я узнаю из текстов по истории искусств, переплетающимися с образами, которые я не понимаю.

— Они прекрасны, — шепчу я, следуя за линиями особенно подробного рисунка, охватывающего его правое плечо. Когда мы спали вместе в моем офисе, нас обоих переполняло желание. У меня не было времени изучать его роспись, но артистизм великолепен, он рассказывает истории, которые я жажду расшифровать.

Он встает, его движения грациозны, когда он снимает остальную одежду. Татуировки спускаются по его ногам, создавая живое полотно, демонстрирующее силу и мощь. Каждый дюйм его тела излучает силу — от широких плеч до рельефного пресса и сильных бедер.

Мои пальцы рисуют изящный православный крест над его сердцем. — Расскажи мне об этом.

— Это для моей матери, — говорит он мягко, с редкой ранимостью в голосе.

Я продолжаю изучать рисунки, украшающие его кожу, очарованная тем, как изображения сливаются воедино. Татуировки подчеркивают, а не скрывают его впечатляющее телосложение. Его бицепсы напрягаются под моими прикосновениями, когда я провожу пальцем по крылу того, что кажется фениксом, поднимающимся по его левой руке.

— Ты шедевр, — выдыхаю я, упиваясь его видом. Утонченный бизнесмен, которого я привыкла видеть, превратился в нечто интуитивное, но элегантное. Его присутствие заполняет комнату, привлекая внимание даже без его дорогих костюмов.

Мой взгляд опускается ниже, и я с трудом сглатываю. Как и все остальное в нем, его размеры пугают. Смесь предвкушения и нервозности трепещет у меня в животе.

— Видишь что-нибудь, что тебе нравится? — Он одаривает меня сногсшибательной улыбкой.

Я могу только кивнуть, загипнотизированная игрой мышц под его украшенной кожей, когда он придвигается ближе. Городские огни, струящиеся через окна, отбрасывают тени, отчего кажется, что его татуировки танцуют.

— Ты готова? — Его голос звучит хрипло, когда он гладит себя.

Я прикусываю губу, кивая. Все притворство и борьба теперь кажутся глупыми. Мое тело жаждет его, как наркотик.

Одним плавным движением он толкается в меня, постанывая от соприкосновения. Я вскрикиваю, моя голова запрокидывается, когда он полностью заполняет меня. Он прав — я была создана для этого, для него. Мои колебания улетучиваются, когда наши тела находят легкий ритм.

Его руки сжимают мои бедра, когда он входит в меня с неистовой интенсивностью. Диван скрипит под нами, усиливая звуки нашей страсти. Я впиваюсь ногтями в его плечи, притягивая его ближе, нуждаясь в большем.

— Тебе нравится грубость? — Он рычит, уже зная ответ. — Ответь мне.

— Да! — Слово вырывается из моего горла, когда он попадает в точку, которая затуманивает мне зрение.

Хватка Дмитрия усиливается, оставляя следы, которые будут напоминать мне об этой ночи, о нем. — Хорошо. Мне тоже.

Он резко вырывается, переворачивая меня. Мои груди вдавливаются в мягкую кожу, когда он входит в меня сзади. Новая поза позволяет ему проникнуть еще глубже, крадя дыхание из моих легких.

Мы попадаем в бешеный ритм, наши тела работают вместе, словно созданы друг для друга. Его пальцы ставят синяки на моих бедрах, когда он тянет меня назад, навстречу своим яростным толчкам.

— Ты так хорошо меня принимаешь, куколка. — Его голос напряжен, когда он поднимает меня, чтобы я оперлась на руки, и протягивает руку, чтобы поиграть с моими сосками, перекатывая их между его умелыми пальцами.

Удовольствие пронзает меня от