Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

прибили, — я замолчала, когда Пэм уставилась на меня схожими изумрудными глазами. Почему у нас ней должны быть одинаковые глаза? Одинаковый цвет кожи. Одинаковый оттенок пепельно-светлых волос (когда они не подвергаются чрезмерной обработке). Это не честно, что мы так похожи. Если у меня так много ее физических черт, было ли в моей ДНК что-то из ее уродства? — Ты же…не убила его сама, не так ли? — засомневалась я, и ноздри Памелы широко раздувались, от тошнотворно-сладкого аромата ее духов у меня кружилась голова.

Или, может, из-за потери крови? Понятия не имею. Я поставила руку на стену, чтобы удержать себя.

— В какую херню ты играешь, маленькая девчонка? — спросила Памела. И, блять, клянусь — прямо здесь и сейчас у меня должен был начаться приступ ПТСР. Маленькая девчонка, маленькая девчонка, маленькая девчонка.

— Сиди здесь и подумай о том, что ты сделала, маленькая девчонка, — ногти Памелы так сильно впивались в мою руку, что горячая кровь потекла по моему локтю, капая на пол.

Она так сильно затолкнула меня в ванную, что я пошатнулась, ударилась подбородком об ванну, пока слезы, словно реки, текли по моему лицу. В ванной что-то пахло отбеливателем.

— Мам, прости меня! — рыдала я, поднимаясь на ноги и стараясь добраться до двери, пока она не хлопнула ее перед моим лицом и не заперла ее снаружи. Я не осознавала, пока не стала старше, как странно иметь замок на двери ванной снаружи. — Мам, прошу!

Я не хотела проливать апельсиновый сок. Пен засунула картошку фри в нос, и я так сильно рассмеялась, что ударила его ногой. Я не хотела. Не хотела…

Я покачала головой и потянулась пальцами к виску. Оскар ждал у края дороги, его глаза были острыми, как кинжалы. Наши взгляды встретились, но лишь на секунду. Затем Памела ударила меня по лицу, когда горячая кровь потекла по моим ногам. Я до краев заполнила свою чашечку. Опять.

Забудьте о том, что я говорила о замедлении кровотечения. Полагаю, это было слишком оптимистично и очень скоро.

Я почувствовала головокружение.

Я приложила руку к щеке, но не ответила. Мне и не нужно было.

— Знаю, ты была расстроена, когда увидела то видео, на котором Найл насиловал Пенелопу. Любая бы мать была. Вообще-то, я не виню тебя за то, что ты сделала…

Памела буквально не отходила от меня ни на шаг. Это белое отребье, южное дерьмо для вас. Однажды ее лучшая подруга пошла на вечеринку по случаю Хэллоуина без нее. Надо было видеть, как взорвалась моя мать. «Я уничтожу эту пизду! Я. Ее. Уничтожу!» Она вырвала у женщины серьги и так сильно ударила ее по лицу, что у нее случился перелом.

Найл и его семья спасли мою маму от всяких обвинений. Не удивительно.

Пэм схватила меня за волосы и потащила к траве, и я позволила ей. Я могла бы отбиваться и надрать ей задницу. Если бы хотела.

— Не трогайте ее! — крикнула я мальчикам, потому что прямо сейчас я нуждалась в их сдержанности. — Она не навредит мне, не на самом деле, — Памела бросила меня на траву, истекающую кровью и дрожащую. Но не из-за нее. Блять. Мой инстинкт бороться или бороться сильнее так горячо пылал, я бы не удивилась, если бы встала и увидела в траве под собой обгоревший участок. — Мам, прошу!

Черт.

А теперь я сама провоцировал свой ПТСР.

Мам, прошу. Пожалуйста, не запирай меня в ванной комнате с ванной, полной отбеливателя. Пожалуйста, не бей меня, когда я слишком громко чихаю или слишком сильно кашляю. Пожалуйста, не смейся надо мной, когда меня вырвало на ковер на глазах у всех ужасных друзей Нила. Прошу, прошу, прошу.

Будь мамой.

Только…она не была. На самом деле никогда не была. Потому что быть матерью не значит просто вытолкнуть человека из себя. Это состояние гребанного ума. Это означает, забоится о ком-то больше, чем о себе. Аарон был лучшей матерью для своей сестры и кузины, чем Памела когда-либо была для меня.

Она залезла на меня, и, не стану врать, было больно. Она оседлала меня, одна рука схватила меня за волосы и потянула так сильно, что белый огонь взорвался за моими веками. Полагаю, я научилась драться, наблюдая за ней. Думаю, в каком-том смысле мы с Памелой были схожи.

Пока я лежала под ней, раненная, изнывающая от боли и истекающая кровью, то поняла, что, вероятно, она тоже была жертвой системы. Мой отец был почти на пятнадцать лет ее старше. Он был женат. Она залетела от него в шестнадцать. Какими бы приятными ни были мои воспоминания о нем, разве он не был неправ?

Проблема в том, что, как только вы переступаете черту и переходите из жертвы становитесь преступником, отпущения грехов не существует. Вы должны знать, как сильно ранят те зверства, которые вы пережили. Как вы посмели сохранить этот цикл. Как вы посмели.

Но я позволила Пэм надрать мне задницу, пока мои мальчики ждали, скрежеща зубами и с пеной изо рта.

Я видела их боковым зрением. Черт, я чувствовала их. Должно быть, их убивало видеть меня вот так на земле, под номером семь из своего списка. Если бы я сейчас была одним из парней, то, вероятно, ослушалась бы приказа своей королевы и вышла бы на бой.

Виктор стоял на месте, как статуя, не шевелясь, его контроль был абсолютен. То, что я увидела в его глазах, напугало меня: все эти ужасные вещи, которые он сделал бы с Пэм, если бы ему представился шанс. Аарон сжал левую руку в