Отголоски тебя (ЛП) - Коулс Кэтрин

Эта мысль пробила меня волной ужаса. У меня была полная жизнь — отличные друзья, сумасшедшая, но любящая семья, работа, которая приносила удовлетворение, и уютный дом. Но все это блекло без Мэдди рядом. Она делала лучше даже самые обычные вещи — завтрак, мытье посуды.

Я переминался с ноги на ногу, словно кожа стала тесной, и нужно было двигаться, чтобы избавиться от напряжения. Взял телефон с комода и вышел в коридор.

Зайдя в гостиную, я замер. Мэдди сидела на диване, поджав ноги и глядя в окно. Босые ступни, розовый лак на ногтях. Даже эти крошечные пальцы казались милыми.

Черт, мне конец, если я начал обращать внимание даже на пальцы ног женщины. Но дело было не только в этом. Все в Мэдди тянуло меня к ней. Все заставляло задержать взгляд еще на секунду. Ее темные волосы, спадавшие на плечи, вызывали желание провести по ним пальцами. Длинные ресницы, из-за которых я жаждал утонуть в ее глубоких голубых глазах. Губы, чуть приоткрытые, словно ждущие поцелуя.

Мои руки сжались в кулаки, словно боялись сами потянуться к ней. Я прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы держать себя в руках.

Острая боль вернула меня к реальности. Я подошел к дивану и опустился рядом. Инстинктивно поднял ее ноги и уложил себе на колени.

— Ты в порядке?

Взгляд Мэдди скользнул с окна на меня. Она изучала меня, будто видела впервые.

— А ты?

Я напрягся.

— Конечно. Почему спрашиваешь? — Я убил бы брата и закопал тело, если бы он что-то проболтался.

— Ты едва сказал пару слов, когда пришел. И сейчас... — Ее пальцы легонько коснулись кожи под моими глазами, и я почувствовал, как от этого прикосновения оживаю. — У тебя здесь тени.

Я сглотнул, тщательно подбирая слова. Я не лгал Мэдди. Никогда. Но кое-что умалчивал.

— Ненавижу твоего бывшего.

— Тут мы с тобой полностью согласны.

Мои пальцы сильнее сжали ее икры, мягко разминая.

— Я чуть не сорвался. Лоусону пришлось меня остановить.

Руки Мэдди легли поверх моих.

— Ты ведь знаешь, что моя безопасность — не твоя обязанность?

Я напрягся, горло сжалось.

— Ты человек, который для меня важнее всех. Значит, я всегда буду хотеть тебя защитить. — Даже если снова и снова терплю поражение.

Мэдди придвинулась ближе, ее ладонь поднялась к моей челюсти, заставив меня встретиться с ней взглядом.

— То, что случилось со мной, не твоя вина.

Грудь сдавило, стало трудно дышать.

— Ло говорил с тобой. — Я точно выбью из него это. Для человека, который так презирает отношения, он слишком любит лезть в чужие.

— Он хотел, чтобы я знала, что ты носишь в себе. И я злюсь на себя, что не заметила раньше. — Ее большой палец мягко поглаживал щетину на моей челюсти. — Мы были детьми, Нэш. Я была до смерти напугана и не хотела, чтобы кто-то узнал. Мне казалось, что будет только хуже.

Мои руки крепче обхватили ее ноги.

— Я был ближе всех к тебе. Я был достаточно взрослым, чтобы понимать, что что-то не так. Но я не хотел видеть правду. И ты едва не умерла.

Каждое слово резало горло, словно лезвием. Эти признания терзали меня больше десяти лет. Мое легкомыслие, стремление все превращать в шутку помешали помочь человеку, которого я любил больше всех.

— Нэш, — Мэдди произнесла мое имя с такой нежностью, что у меня сжалось сердце. — Я едва не умерла, потому что пьяный подонок избил меня и столкнул с лестницы. Это моя вина, что он разозлился?

— Черт, нет, — резко сказал я.

— А то, что я молчала, когда начались побои, — это моя вина?

Мышца на челюсти дернулась.

— Конечно, нет.

Мэдди положила руку мне на плечо, крепко сжала.

— Тогда и твоя вина не в том, что ты не хотел верить, что родитель может так поступить с ребенком просто потому, что его жизнь была несчастной.

— Мэдс... — Я придвинулся, уткнувшись лбом в ее лоб. — Я никогда не забуду, как ты лежала в той больничной палате. Это преследует меня до сих пор. Каждый раз, когда вспоминаю, внутри будто что-то рвется. Я не переношу мысли, что кто-то мог причинить тебе боль. А это случилось снова. И меня не было рядом.

— Тебя не было, потому что я не позволила. Я уехала и не оглянулась.

Сердце гулко ударилось о ребра. Я знал почему. Я сам отталкивал ее. Каждое свидание, каждая случайная девушка — все было попыткой заглушить зов Мэдди. Но это было невозможно.

— Мэдс...

Ее ладонь скользнула к моей шее.

— Что ты ко мне чувствуешь?

Все во мне замерло. Даже дыхание. Она никогда не спрашивала прямо — наверное, боялась услышать ответ.

— Мэдс, я... — Слов не было. Потому что я не лгал ей. Никогда.

— Правда. Думаю, если услышу ее, даже если это не то, что хочу, нам обоим станет легче.

Что-то глубоко во мне взвыло от одной мысли, что кто-то другой может быть рядом с Мэдди. Я едва не потерял ее дважды, не могу допустить этого снова, даже если ей достанется мужчина в тысячу раз лучше меня.

Мои руки поднялись, обрамляя ее лицо. Страх сотрясал каждую стену, которую я возводил, чтобы отдалить Мэдди. Чтобы отрицать все, что чувствовал. Но я больше не мог сопротивляться.

— Я всегда любил тебя. Может, даже до того, как встретил. Я любил тебя, когда мы были детьми, неловкими подростками, когда понял, что значит это чувство. Я любил тебя, когда мы выпускались из школы, в колледже и каждый день после. Даже когда ты уехала, твой образ жил во мне, и я прокручивал его снова и снова, чтобы не забыть звук твоего смеха. Я любил тебя в каждой твоей версии и буду любить всегда.

Мэдди смотрела на меня, ее губы приоткрылись, а глаза блестели. Она молчала, и в тот миг паники мне захотелось забрать каждое слово обратно. Но потом Мэдди поцеловала меня.

В ее движениях не было ни тени сомнения. Ни капли страха. Она просто взяла то, чего хотела, ее язык скользнул между моими губами и встретил мой.

Я застонал от первого вкуса ее поцелуя. Нет слов, чтобы описать это. Я лишь знал одно: я готов утонуть в этом и умереть счастливым.

27

Мэдди

Мне было мало. Слов Нэша. Его запаха. Его прикосновений. Его вкуса. Я не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, что хочу еще.

Ноги словно жили своей жизнью, пока я не оказалась верхом на Нэше. Но губы не отпустила ни на секунду. Мое тело прижималось к его, к тому, как он напрягался подо мной, и тихий стон вырвался сам, скользнув прямо в его рот.

Он только будто сильнее разгорелся. Его руки крепче сжали мои бедра, подтянули ближе, заставляя двигаться еще сильнее. Это давление, это сладкое трение заставило мое сердце забиться быстрее.

Нэш оторвался от моих губ, его глаза будто искали подтверждения.

— Значит, я все-таки тебя не спугнул?

Улыбка сама растянула мои губы, и она была такой редкой, почти забытой. Я улыбалась после возвращения, но не так. Не широко, не искренне, как ребенок в рождественское утро, получивший все, о чем мечтал. Потому что Нэш Хартли любил меня.

— Я и не думала, что получу все это — все, чего хотела.

Свой дом. Безопасность. Друзей, которые заботятся. Семью, которую сама выбрала. И Нэша.

Его взгляд стал мягче.

— Я люблю тебя, Мэдс.

По коже побежали мурашки.

— Скажи еще раз.

— Я люблю тебя.

— Еще.

— Я люблю тебя.

Из моего горла вырвался самый девчачий, высокий писк.

Нэш рассмеялся.

— Не забыла ли ты что-то сказать?

Я посмотрела на мужчину, лицо которого знала почти лучше, чем свое. Я помнила каждую черточку. Тонкий шрам под бровью, оставшийся после того, как он ударился о кровать, пытаясь сделать сальто. Легкий изгиб носа, сломавшегося, когда он учился прыгать на велосипеде. И щетину цвета темного золота, которая только добавляла ему привлекательности.

— Я любила тебя каждый день, что тебя знала. Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя такой защищенной, такой нужной, такой настоящей. Ты умеешь превращать самые простые вещи в веселье, а любое занятие — в приключение. Я не хочу делить дни ни с кем другим. Я люблю тебя, Нэш. Всегда буду любить.