Развод в 45. Предатель, которого я любила - Лила Каттен
Проснувшись рано утром, я созвонилась с ней и попросила приехать в больницу к двенадцати. И из-за сонливой погоды и плохого настроения я снова уснула после массажа под кулинарную передачу.
В чувство привел голос сына, который, как мне казалось, приснился. Однако, протерев сонные глаза, я поняла, что за дверью моей палаты действительно говорит Артур. Говорит с… Никитой и Леной, судя по унылым поддакиваниям в ответ на идею устроить мне сюрприз и поддержать.
– Боже.
Стены тут тонкие, потому что порой врачам приходится полагаться на слух. Не все здесь имеют возможность нажать на тревожную кнопку. Поэтому я сейчас слышала разыгрывающуюся драму прямо за дверью палаты.
Не знаю, почему я не стала вмешиваться. Наверное, решила, что пришло время узнать сыну правду. И никто ее не расскажет так, как виновники.
– Ну так что? Пап, ты можешь поехать домой и украсить все там. Лена, ты с тетей Лидой что-нибудь приготовьте, а я останусь тут с мамой. Или я поеду и украшу дом. Вывеска «Добро пожаловать домой!» и все такое. Твои инструменты в гараже? После обеда можем устроить игры или просмотр кино до самой ночи. Врачи сказали, что можно маме под спину положить подушки, и она будет полулежа с нами. Нам нужно ее поддержать.
Ответом было молчание обеих сторон.
– Сын, ты должен кое-что узнать.
– Что? В чем дело? У вас такие лица, что… Пап?
– Так вышло, что… – Никита замолк.
Я не представляю, как можно преподнести такую новость. Но он все это заварил. Он и будет расхлебывать.
– Мы с твоей мамой развелись.
– Вы что? Что? Вы… – он внезапно затихает, а я не представляю, каково ему сейчас.
С Леной все получилось тоже ужасно, так как она услышала нашу ссору, и я была на эмоциях, что меня не оправдывает. Но, как я уже сейчас знаю, Лену это сильно и не беспокоило вовсе.
– Что значит «развелись»? Что значит… – он заикался и никак не мог принять тот факт, что это действительно произошло.
Господи, у меня сейчас остановится сердце.
– Пап… Почему?
– Так вышло. Это полностью моя вина, и принятое решение уже нами обоими.
Трус! Лжец!
– Я не понимаю. Вы были самой счастливой парой… Ты что, бросил ее из-за ног? – даже для меня его шепот показался сломленным, а может быть, потому что все внутри меня ломалось, как хрупкий лед.
– Нет. Что ты, вовсе нет. Я бы никогда…
Из глаз потекли слезы, которые я была не в силах остановить. Потому что мой муж врал. Потому что он поступил именно так, как предположил сын. Потому что… все было очевидно и лежало на поверхности воды.
– Господи, тогда зачем двум людям разводиться? Тем более сейчас, – он сказал это чуть тише, словно только сейчас понял, насколько этот разговор интимный для нашей семьи.
– Артур…
– Теперь понятно, почему мама всегда в разговорах в тишине была. Когда? Когда это произошло, хоть? Я уехал в августе.
– Сразу после твоего отъезда.
– А ты знала и не сказала мне? – этот вопрос очевидно был адресован Елене.
– Мама попросила молчать, – отозвалась дочь.
– Ты что, не понимаешь маминого состояния? Конечно, она пыталась сделать вид, что все в порядке. Но ты должна была мне сказать, Лена.
– Не нужно срываться на нее, сын.
– Отец, даже если мама отталкивала тебя, как и первые месяцы после аварии, ты должен был не идти у нее на поводу, а согласиться лишь формально. Пройдет операция, и она поймет, что мы семья. И что мы с ней рядом несмотря ни на что.
Следующим был негромкий удар в стену.
– Артур, дело… не только в этом.
– А в чем еще может быть дело?
– У… у меня кое-кто появился.
Тишина.
Даже я затаила дыхание. Словно переживала все снова.
Мои чувства горели, а в груди нарастал крик.
Меня по новой окунали в кипяток боли.
– Кое-кто? – голос сына был грозным. Опасным.
– Так вышло…
– Вышло? Что значит «вышло»? Ты маме изменил?
– Я не горжусь этим. Поверь, я… Держи себя в руках, – послышался предупредительный вскрик Никиты.
– Как ты мог? Папа… Господи, какого хрена ты сделал это?
– Я был подавлен. Был… уставшим. На меня давило понимание того, что я не могу смириться с ее отстраненностью за то, что ты пострадал. Плюс она отталкивала меня, как бы я ни старался помочь.
– И ты не придумал ничего лучше, кроме как пойти и изменить ей? Пока она в чертовой коляске?
– Не смей повышать на меня голос! Я твой отец! – протест Никиты был слабым писком.
– О, еще как посмею. И знаешь что? – Артур разошелся и уже не пытался говорить тише. – Ты столько раз выставлял ее виноватой в аварии, орал и упрекал, хотя это она ходить не может, а знаешь, какова правда? Это я. Я тот, кто виноват во всем. Она в этом кресле из-за меня. Потому что, когда ты увидел, как она проснулась, не задал ни единого вопроса о том, что произошло, – у меня перехватило дыхание от его слов и той вины, с которой он говорил. – Ты сказал: «Как ты могла?». Мама придумала этот вариант событий, чтобы я смог поступить в университет. Я уже ненавижу этот юридический, но ни за что не сдамся и получу диплом, стану лучшим юристом, адвокатом. Плевать. Потому что это цена того, что случилось с моей матерью, и я ни за что не откажусь от этого. А ты… иди к черту, отец.
– Артур… – послышалась возня, и все, на что я надеялась, это чтобы не произошло драки.
– Не смей меня касаться. Я тебя видеть не хочу, понял? Можешь уезжать. Зачем ты вообще сюда приехал после того, что сделал? Лена, сейчас поедешь домой и скажешь тете Лиде, чтобы все подготовила к обеду и…
– А… я…
Снова опустилась тишина, как эхо в покинутой комнате. И мне казалось, что мое сердце разорвется в эту же секунду.
– Что ты? Ты то, что сделала? – его голос давно перестал быть терпимым.
– Я с папой и Верой живу.
– Не произноси ее имя, – рявкнул Артур. – Естественно, ты с ним живешь, пока мама в больнице. Но она будет две недели дома, поэтому ты должна жить с ней и…
– Нет, я… теперь живу с ним, – дочь становилась все тише в своих словах.
– Не понял.
– Ну, мама была не против, – начала лепетать Лена. – А мне стало скучно