В разводе. Ты нас недостоин - Элль Ива

Кирилл усмехается.

– Ничего подобного, идем. Теперь твои дела касаются только ответственности за твои поступки.

Но та вдруг кидается в сторону и бежит вниз по лестнице. Свекровь смотрит ей вслед, потом переводит взгляд на сына.

– Ну, я, пожалуй, тоже пойду. Что ж ты так пугаешь девочку? Нельзя же так, Кирилл, чего вы пристали к ней все?

Марина Аркадьевна спускается вниз по лестнице следом за своей любимицей. Я только посмеиваюсь.

Открываю дверь, выглядываю в подъезд.

– Спасибо, – говорю Кириллу.

Тот кивает.

– Зайдёшь на чай?

Он пожимает плечами.

– Мне некогда особо чаевничать…

– А куда ты звал Веронику?

– Ну, чтоб не бегать за ней лишний раз, отвезу в отделение эту отравительницу, – объясняет.

– Так она уже убежала.

– Ничего, – усмехается. – Я знаю, где она живёт.

– Может, всё-таки чаю? – предлагаю.

У мужчины какой-то усталый вид. И он со вздохом соглашается:

– Смотря с чем?

– У меня есть пироги с яблоками.

– Пойдёт, – одобряет он.

– А потом поможешь мне переехать?

Он закатывает глаза.

– Так и знал, что это не на халяву.

Я смеюсь.

Через пять минут мы пьём чай на кухне.

– Спасибо, что помогла с братом, – благодарит Кирилл, расправившись с одним пирогом.

– Да не за что, – выдыхаю. – Это всё-таки в моих интересах тоже.

– Да, – соглашается он. – Более чем.

Я вижу, что мужчина не в настроении. Не уверена, что он вообще в нём когда-то бывает. Не видела, чтобы он улыбался. Быть может, у него проблемы? Не может же Кирилл всегда быть таким мрачным. Или может?

– У тебя всё хорошо, Кирилл? – спрашиваю.

И что-то в моём тоне, видимо, заставляет его поднять глаза.

– Не сказал бы. Но я не люблю жаловаться.

– Может, я смогу помочь?

– Это вряд ли, – мужчина отводит взгляд, тарабанит пальцами по столешнице, выдавая тщательно скрываемые эмоции. Такие мужчины их почти не выражают – я знаю.

Он очень закрытый. Его эмоции только для по-настоящему близких людей. Быть может, проблема в этом. В том, что у него что-то не сложилось с близкими.

– Это из-за женщины, да? – сама не знаю, зачем лезу в душу к человеку. Но что-то подсказывает, что ему очень необходима чья-то помощь.

– Не важно. Я разберусь. Можно сказать, что у меня что-то… похожее на вашу ситуацию с Натаном. Но если у вас вроде как всё налаживается, – он усмехается горько, – то у меня… Ладно, не так важно. Спасибо за чай.

Он резко поднимается, отодвигая тарелку, идёт на выход. Я растерянно бреду за ним. Ну да – если бы хотел, рассказал бы во всех подробностях.

– Если вдруг понадобится помощь или совет – я к твоим услугам, – говорю ему на прощание.

Он лаконично кивает

– Приеду вечером помочь с переездом, – и выходит.

А я иду будить детей.

Как обещал, брат бывшего приезжает к концу рабочего дня. Я как раз собрала свой нехитрый скарб, детей. И мужчина помогает мне погрузиться в небольшой минивэн.

Приезжаем к дому Натана, в котором что-то происходит. У ворот стоит грузовик какой-то ремонтной компании, во дворе ходят незнакомые люди.

– Ага, – кивает Кирилл. – Взялся за ум. Решил починить последствия своего стресса.

– И что, часто с ним такое бывало, пока меня не было? – спрашиваю осторожно.

Мужчина невесело усмехается.

– Да, бывало. Но в основном он срывался на работе. А тут вдруг не выдержал. Но все мы имеем собственные слабости. И свой предел. Ну что, идём?

Он выходит из машины, открывает для меня дверцу. Затем начинает переносить наши сумки на крыльцо. Я усаживаю детей в коляску.

Натан выходит из дома в свежей, чистой рубашке. Улыбается мне, смотрит на детей, его глаза начинают светиться – и внутри меня дрожит что-то тёплое и светлое, как при взгляде на новогоднюю ёлку в детстве.

Натан жмёт руку брату, подходит ко мне, забирает у меня коляску, мимоходом целуя меня в макушку – такой естественный и такой тёплый жест. В груди что-то ёкает сладко. Я кусаю губы, часто моргаю. На глаза наворачиваются слезы – какая-то я эмоциональная в последнее время. Эмоциональная до невозможности. Особенно тогда, когда не надо.

– Ко мне Вероника приходила, – говорю Натанy, когда мы заходим в спальню, чтобы разместить детей. – С каким-то очередным выгодным предложением.

Мужчина зло хмурит брови.

– Ничего. Скоро она с этими выгодными предложениями будет из изолятора звонить. Если ей позволят. И то – раз в сутки, не чаще.

– Думаешь? – смотрю на него. – И тебе её не жалко? У неё всё-таки родители погибли…

Он смотрит на меня.

– Знаешь, выяснилась одна очень странная деталь.

– Какая? – спрашиваю осторожно.

– Что никаких погибших родителей не было. Её отца недавно видели в Европе, в кафе. В компании какой-то молодой девушки.

Моргаю ошарашено. Вот оно что.

– Значит, всё это было ложью с самого начала.

– Похоже на то. Я покопался и нашёл у него многомиллионные долги. Так что ему просто выгодно было сжечь квартиру и сбежать. Так что ещё по одному товарищу тюрьма плачет. Вся семья у них такая, видимо… весёлых интриганов.

У него звонит телефон. Мужчина смотрит на входящий вызов, жмёт кнопку громкой связи, и я слышу голос Вероники:

– Натан, привет. Мне очень жаль, что так всё вышло, – мурлычет она низким голосом. – Я не хотела, ты же знаешь… всё это было на эмоциях. Так глупо. Нам нужно встретиться и поговорить. Я хочу попросить прощения. Я хочу искупить вину каким угодно способом. Пожалуйста, дай мне шанс всё исправить… умоляю тебя, дорогой. Ты же знаешь, на что я могу, верно?

34

– И что же ты можешь, Вероника? – спрашивает мой бывший муж странным голосом, и мне почему-то не нравится его тон: он как будто флиртует с женщиной.

Смотрю на Натана, сузив глаза. Тот шагает вперёд, берёт меня за руку, и чуть сжимает мои пальцы.

– Всё, – мурлычет Вероника.

– Ну, тогда приезжай, продемонстрируй мне это. Заодно и поговорим, посмотрим, до чего мы сможем с тобой договориться.

– Правда? – выдыхает она восторженно. –