Жизнь после предательства - Дарья Дятлова
— Блиин, Ленок, с меня прям как будто груз с плеч свалился, да не говори, я поняла, что дети — это точно не мое… да, нормально прошло, блять так больно было, думала, что меня на части разорвет, бесит прям, что нельзя обезболить было? Такие деньжищи гребут, суки…, да, еще завтра полежу и домой, надо отдохнуть куда-нибудь съездить… давай, двоим веселее будет, помнишь, как в Египте дезилили? — когда Инга начала весело смеяться, видимо вспомнив, что было в Египте, я уже просто не выдержала, влетела в палату и встала перед ней, у сестры выпал телефон из рук.
— Ты что наделала, дурочка? — в жизни я не поднимала руку ни на кого, не обидела ни муху, ни котенка… а тут влепила ей такую пощечину, что почувствовала боль в руке, а Инга даже упала на кровать. — Как ты могла сделать аборт, ты что не понимаешь, что можешь больше никогда не родить?
— Юля??? Ты чего бьешься? — видно было, что ей до сих пор больно, дура… какая же она дура. — Это не твое тело, сделала и сделала, тебе-то какое дело?
— Я тебя сейчас прикончу, лучше молчи. Ты же за Игната замуж собралась. Он уже знает, какая ты сволочь?
— Юль, да знает он уже… ну подумай, ну какая из меня мамаша? Я же ни к чему не приспособлена… я же никчемная… — Инга закрыла лицо руками и горько заплакала, не сдержалась, прижала ее к себе, рыдающую. — Прости меняяя… прости… только родителям не говори…
Глава 39
— Понимаешь… я не готова была стать мамой, — Инга положила голову на мои колени, а я гладила ее по голове. — Я не готова становиться женой ни Игната, ни чьей-либо еще… понимаешь. Он бы со мной мучился, что бы я смогла ему дать, что?
— Ну не убивать же из-за этого ни в чем неповинного ребенка…
— Это был всего лишь маленький червячок, а не полноценный малыш, — Инга приняла сидячее положение и заглянула мне в глаза. — Юль, только не презирай меня за это, ладно? Только не ты и родители… просто примите меня такой, какая я есть.
— Какая же ты дурочка, сестра… пойми же ты уже наконец, большой риск того, что ты останешься бесплодной после таких экспериментов со своим здоровьем, очень велик… это не шутка и не развлечение.
— Да я понимаю, но мне это не интересно…
— А как же Игнат? Ты о нем подумала? Ты же бросила его после ранения, а ты знаешь, что он жить тогда не хотел? И сейчас ты опять возвращаешься, пудришь ему мозги свадьбой и малышом, а сама делаешь вот так? Его жизнь, итак, хорошо стукнула, а тут ты еще добавляешь.
— Ничего, переживет, он же мужчина в конце концов.
— А что со свадьбой?
— Ничего, не будет её… Игнат звонил несколько дней назад и начал командовать, туда не ходи, сюда не ходи… денег много не трать… а ты же знаешь, что я так жить не смогу, я люблю свободу… и люблю тратить сколько захочу… и не люблю маленьких кричащих детишек…
— Глупая… какая же ты, сестра, глупая.
— Да ещё… ребенок скорее всего не от Игната…
— О, Господи… какая же ты… ты… если он ещё и об этом узнает, я не знаю, что с ним тогда будет…
— А он и не узнает… не надо ему этого знать. Он хороший парень, можешь забирать его себе, желаю счастья, — у меня челюсть до пола отвалилась, откуда она узнала… — Я давно все знала, прости, что я его позвала, я просто хотела проверить имею ли я на него еще влияние, я даже не ожидала, что он приедет… я подлая, да?
— Да… очень…, — теперь уже плакала я. — Если он к тебе побежал, значит он меня и не любит вовсе… а зачем мне он без любви нужен? Если он от меня к тебе в койку прыгнул, то я его назад и не приму, ты же меня знаешь.
— Да не было у нас ничего, не было…
— Не ври только, я уже не маленькая, я все понимаю…
— Да правда ничего не было, он же калека, — мне так хотелось ей верить, так хотелось знать, что он только мой и ничей больше.
— Ничего он не калека, он… чудесный, он красивый, он лучший…
— Да, я еще два года назад увидела, что ты по нему слюни пускаешь, — Инга стукнула мне легонько по плечу. — Да-да, не отнекивайся, это было видно невооруженным взглядом.
— Неправда, никто не знал об этом… а Игнат и до сих пор не знает… и не узнает.
— Ну почему?
— Мне жалости от него не надо, пусть валит, куда хочет. Жила без него и дальше проживу.
— Слушай, вот в кого ты такая выродилась, а? Никакой женской хитрости, никакого женского коварства, тебя же как открытую книгу читать можно.
— Так, ну все, хватит обо мне, уже время тихого часа, я обещала недолго, — еще не хватало, чтобы она теперь меня жизни учить начала. — Я смотрю чувствуешь ты себя неплохо, пойду я… мне еще за город ехать.
— Ты всегда этот дом любила, и у бабушки с дедушкой все лето пропадала, — Инга снова прижалась ко мне крепко-крепко, такого я за ней вообще не замечала, сейчас я впервые почувствовала, что у меня есть старшая сестра. — А мне больше нравилось в городе… магазины… аквапарки… дискотеки… какие же мы разные, но знаешь, Юль, я очень тебя люблю, хоть иногда и веду себя, как последняя скотина… ты это знай, хорошо?
— Хорошо, береги себя, сестра… и больше так не делай, пока. — разворачиваюсь и иду в сторону двери.
— Игната не отталкивай, Юль… он без тебя пропадет. — говорит мне сестра вслед, оборачиваюсь и вижу ее просительные глаза. — Из вас получится хорошая пара.
— Посмотрим, война план покажет. Выздоравливай скорее и приезжай ко мне в деревню, я тебя еще подлечу.
— О нет, мы с Ленкой в Египет рванем к концу недели. Я тебе позвоню. Да… маме не говори и Игнату тоже… не надо, пусть спокойно живут.
— Хорошо, — иду к лифтам и почему-то чувствую себя соучастницей преступления.
Сдав халат на выходе, выкидываю бахилы в урну и набираю маму.
— Мам, — видимо ждала моего звонка, потому что трубку сняла на первом гудке. — Я была у Инги, вот сейчас выхожу из клиники.
— Ну как она там? — сердце мамы всегда болит за нас и даже, когда мы сами уже становимся
