Разрушь меня - Бьянка Коул

— Сосредоточься, Дмитрий. — Голос Николая прерывает мои мысли. — Ты отвлекся.

— Я в порядке. — Но это не так. Впервые в жизни меня возмущают обязательства, связанные с нашим именем. Насилие и вендетта вынуждают меня оттолкнуть единственного человека, с которым я чувствовал связь за всю свою жизнь.

У Таш слишком много самоуважения, чтобы продолжать принимать мои горячие и холодные выходки. Она блестящая, страстная и независимая — все, чем я восхищаюсь, но не могу обладать в полной мере, ведя двойную жизнь.

Хуже всего знать, что она поняла бы, если бы я сказал ей правду. Ее быстрый ум мог бы помочь ей выработать стратегию. Но каждый обрывок информации, которым я делюсь, подвергает ее риску. Люди Игоря с удовольствием прибрали бы к рукам кого-нибудь из моих близких.

— Команды готовы, — говорит Николай, изучая меня. — А ты?

Я поправляю галстук, пряча мысли о Таш за холодной маской, которую надеваю, когда занимаюсь делами. — Давай заберем наследницу Лебедева. — сказал я. — Пойдем.

Но даже когда я проверяю свое оружие и направляюсь к лифту, я знаю, что теряю Таш, по одному необъяснимому уклонению за раз.

Я сажусь на заднее сиденье черного внедорожника, Иван садится за руль, а Виктор садится сзади. Остальная часть команды "Альфа" занимает вторую машину позади нас. Сквозь тонированные стекла я замечаю колонну Николая, выезжающую вперед — его команда будет прикрывать северный вход, пока мы занимаем служебную зону.

— Проверка связи, — грубый голос Виктора нарушает тишину. В наших наушниках потрескивает хор одобрительных фраз.

Утреннее движение разъезжается для наших автомобилей, как вода. Иван ведет машину точно и размеренно — затишье перед ударом. Мой телефон жужжит: сообщение от Эрика, подтверждающее подготовку конспиративной квартиры. Он всегда скрупулезен.

— Две минуты, — объявляет Иван, когда мы приближаемся к дому Катарины.

Я в последний раз проверяю свое оружие. — Помни — чистое извлечение. Никаких потерь без крайней необходимости.

Внедорожники разделяются, занимая заранее определенные позиции. Моя команда бесшумно выходит, выстраиваясь в строй. Я слышу, как Николай подтверждает позицию своей команды у северного входа в мой наушник.

— Петля камеры наблюдения установлена, — доносится голос Алексея. — Все чисто.

Мы движемся через служебный вход, как тени, нейтрализуя двух охранников быстрыми приемами удушья. Для входа в лифт требуется карточка-ключ, которую мы забираем у одного из охранников.

— Цель подтверждена на тридцать втором этаже, — сообщает Николай. — Приближаемся.

Двери лифта открываются, и мы оказываемся в помещении с мягким ковровым покрытием. Мы рассредоточиваемся, охватывая все углы. Горничная, толкающая тележку для уборки, замирает при виде нас. Виктор ведет ее в кладовку, запирая дверь.

— Северный вход защищен, — докладывает Николай.

Я подаю сигнал своей команде двигаться вперед. Коридор ведет в личное фойе Катарины. Дверь поддается под точным ударом Виктора.

Она сидит за своим столом, уронив телефон, когда мы входим. К ее чести, она не кричит — просто медленно поднимается, переводя взгляд между нами.

— Мисс Лебедева, — спокойно говорю я. — Ты пойдешь с нами.

Иван фиксирует ее руки, пока Виктор осматривает квартиру. Через несколько минут мы спускаемся на служебном лифте, цель достигнута.

Двери фургона открываются. Мы уезжаем прежде, чем кто-либо понимает, что произошло.

Фургон плавно движется сквозь поток машин, наш приз надежно закреплен между Виктором и Иваном. Катарина сидит с поразительным самообладанием для человека, которого только что похитили. Ее подбородок вздергивается, вызывающе даже в наручниках.

— Отец убьет вас всех за это, — говорит она на прекрасном русском.

Губы Николая кривятся. — Твой отец слишком занят поджогом наших складов, чтобы заметить твое отсутствие.

Я изучаю ее просчитанные ответы и то, как она запоминает наши лица. Ее хорошо обучили собирать информацию, даже находясь в плену.

Впереди появляется конспиративная квартира — невзрачный особняк из коричневого камня, который приготовил Эрик. Когда мы входим внутрь, Алексей сидит за компьютерами, пальцы порхают по клавиатуре.

— Периметр защищен, — бормочет он, не поднимая глаз. — Хвоста нет.

Эрик выходит из задней комнаты, и его шаги замедляются, когда он видит Катарину. Выражение его лица не меняется, но я знаю своего брата. То, как его глаза отслеживают ее движения, как его руки слегка сгибаются по бокам — она именно в его вкусе.

— Свяжите ее, — приказываю я, наблюдая, как Эрик ведет ее к стулу с большей нежностью, чем это необходимо. Его пальцы касаются ее плеч, когда он связывает ей запястья, и она напрягается от его прикосновения.

— Осторожнее с товаром, — растягивает слова Николай, улавливая те же едва уловимые признаки, что и я. — Она нужна нам целой для рычага воздействия.

Эрик отступает, но его взгляд задерживается на изгибе ее шеи, на том, как ее светлые волосы ниспадают на одно плечо. Я скрываю свое веселье. Мой брат-воин наконец-то проявляет интерес к чему-то, кроме оружия и тактических планов.

— Я не товар, — огрызается Катарина, проверяя свои путы. — И если ты думаешь...

— Побереги дыхание, — перебиваю я. — Ты будешь нашим гостем, пока твой отец не научится вести себя прилично.

Но Эрик расположился так, чтобы он мог наблюдать за ней, его обычная маска стоика сползает ровно настолько, что даже Алексей замечает это, бросая на меня понимающий взгляд поверх своих экранов.

Я прислоняюсь к стене, наблюдая за безуспешными попытками Эрика проявить деликатность. Его глаза не отрывались от Катарины с тех пор, как мы привели ее сюда, отслеживая каждое ее движение, как хищник, выслеживающий добычу.

— Что-нибудь еще нужно от заключенного, Эрик? — Ухмылка Алексея становится шире. — Может быть, ты хочешь лично провести допрос?

Челюсть Эрика сжимается. — Кто-то должен быть начеку.

— Я уверен, ты будешь очень внимательно следить за ней, — вмешивается Николай, когда мы выходим из комнаты. — Особенно в отношении определенных... активов.

В коридоре Алексей драматично хватается за грудь. — Наш хладнокровный брат, наконец-то, проявляет немного тепла. Ты видел, как нежно он обращался с этими оковами?

— Как будто он держал в руках изящный фарфор, — соглашаюсь я, радуясь, что на этот раз центр внимания сместился с моих собственных романтических увлечений.

— Ставлю десять баксов, что он будет работать добровольцем в каждую смену охраны, — громыхает Виктор, закуривая сигарету.

— Ставлю двадцатку, что он найдет предлог, чтобы сегодня вечером как минимум трижды поправить её фиксаторы, — парирует Алексей.

Николай качает головой. — Вы все ужасны. Но ставлю пятьдесят на то, что он лично принесет ей ужин.

Через дверь мы видим, как обычная военная поза Эрика уступает место чему-то чересчур внимательному.

— Может, стоит напомнить ему, что она — рычаг воздействия,