Думаешь бьётся? - Марта Заозерная

- Я что – то непонятно сказал? Она не пойдет, - папа не на шутку заводится. Я даже рта открыть не успеваю, а он уже норовит вытолкать мужчину из кабинета.

По реакции папы можно понять, что случай там не типичный. Он знает всю жесть, с которой мне приходилось сталкиваться за время работы, знает мои болевые точки. Именно ему я звонила после своего первого вскрытия новорожденного. Это не жутко – это ад на земле. Самое пекло. Раны полученные с тобой навсегда.

Спустя семь месяцев после того, как начала работать судебно – медицинским экспертом за мной закрепили дело – в лесу, в мешке из под муки нашли окоченелый труп новорожденного. Причинно следственная связь: сначала в мешок – потом умер или наоборот – не известна. Я стояла перед столом, захлебываясь в слезах, держала в руках секционный нож и молилась. Всё что угодно была отдать за то, чтоб малыш мертвым родился уже, другой исход меня на месте убил бы.

Ни измена жениха, ни новость о том, что Артём женат, ни разбитые до костей третьем классе колени… Ничего в жизни мне такой убийственной боли не доставляло. Даже физически страдаешь от работы с детьми, посмертно. Мука. Хладнокровным оставаться не выйдет. Каждый раз я думаю - забрала бы себе, раз непутевым мамашам не нужен.

- Папуль, подожди, - касаюсь его руки мягко. Поглаживаю. – Давай я одним глазком посмотрю, поговорю. Быстро. У тебя там море работы, - рукой на его стол указываю. – Даже от поклонников письма имеются, - улыбаюсь, на что папа глаза закатывает, затем прикрывает.

- Дочка, не стоит, - интонацией продавливает свою точку зрения. Знаем, плавали. До Девятнадцати лет велась, безоговорочно.

- Богдан, не шуми. Дочка у тебя умница. Алёна, рад познакомиться. Альберт Самвелович, - протягивает мне руку. – Можно просто Альберт. Наслышан о Вас, - мужчина на десяток лет папы младше, ростом пониже, сухот.

- На беду, - на выдохе папа произносит, когда я руку протягиваю Альберту. Последний наклонившись, целует её. Джентльмен.

Пока идем к нужной палате, Альберт рассказывает вкратце, что им известно, в чем заключается сложность при проведении экспертизы. Поступил ребенок семи лет. Ожоги. Малыш отказывается что – либо говорить, лишь плачет. Мать и отчим утверждают, что он сам по неаккуратности обварился, опрокинув на себя кастрюлю борща. Эксперта смущает характер повреждений. Симптоматика у «сам» и «не сам» зачастую различается.

- Попросите криминалистов скинуть фотографии с места происшествия. Выйду – покажите, - прошу у него перед тем как в палату войти.

Замираю на мгновение перед входом. Не была готова и тут работать. Ладони потеют. О платье их вытираю и дверь толкаю.

Глава 34

Моя добрая мама решила по случаю моего приезда организовать званный ужин. Состав – расширенный. Наши родственники народ немногочисленный, поэтому присутствовать будут ещё друзья семьи близкие, родственники Бори, и ещё хрен знает кто.

- Давай в больницу поедем? – предлагаю папе.

Мы с ним заперлись в его кабинете. Он пошел поработать и я следом засеменила. Вроде ничего особенного, но разговоры с мамой, сестрой и тетушками даются мне тяжело.

«Как же так, Алёнушка? Старородящей будешь».

Ой, ой. Страшно – страшно. В моем случае просто бы родящей стать, уже хорошо. Любых других людей за такие темы я бы посла. Но мама святое. Не совсем же я сука.

Папа посмеивается:

- Испугалась? А мне каково с ними, как думаешь? Бросила меня одного. Хоть на стены лезь.

- Сам виноват. Ты куда дом такой построил? Они же думают, что это специально, чтоб всех собирать у себя под крылышком.

Папа языком цокает, как и в день моего приезда. Когда я в прошлый раз приезжала в гости, они ещё в нашем старом доме жили, он был не маленький. Теперь же размах невообразимый, множество просторных комнат. Даже для меня непутевой есть комната. Ключ от неё папа у себя хранит, невзирая на обиды мамы.

Пока он занят я сижу в кресле, вразвалочку, ноги на пуфе покоятся. Настоящий релакс. Дом другой, а состояние покоя в его кабинете такое же. Чудеса да и только. Когда меня мама ругала за лень на уроках музицирования я убегала и пряталась в его кабинете под столом. Кричать в его стенах было нельзя, это все домашние знали, и «птенчики» тоже.

Кладу голову на спинку и слегка наклоняю в сторону, тут же взгляд цепляется за стену тщеславия. Губы улыбка трогает, а глаза закрываются в попытке слезы сдержать. Среди всех его дипломов, благодарственных писем, сертификатов, в рамке висит ксерокопия разворота моего диплома кандидата наук. Ему тут не место, слишком мелкий полет. Но папа считает иначе.

- Малышка, ты мне напомнила как раз, - отец прослеживает мой взгляд. – Хотел с тобой поговорить. Пора в науку возвращаться. Зря ты забросила.

- Я не забросила, па. Есть часы на кафедре, но их мало. Времени у меня свободного нет.

- Так освободи его.

- У меня и так третий месяц нет смен суточных. Парень у нас попросился один, в особом порядке. А времени больше не стало. Зато я валяние из шерсти освоила, - надо маме рассказать, она оценит. Папа губы только недовольно поджимает. – Ну, ты чего?

- Вот ты нукать заладила. И меня заразила. Кошмар. Чего в этом валянии полезного? Сначала ты свой талант на судебку пустила, теперь вообще решила в творчество податься. Алёна, это не серьезно. По одной только уважительной причине можно забить на науку. Пока что она у тебя отсутствует, - он о семье говорит. – Это меня тоже печалит, кстати сказать.

К обсуждению данной темы я только с мамой готова была. Я так не играю.

- Повздыхай ещё тут, - старается придать голосу шутливость. Старается.

- Папочка, моя личная жизнь меня абсолютно устраивает, - какая она бурная.

Сообщений пятьдесят висит в непрочитанных, от Кирилла, Леонида, Артема и одно от Кости. Нарасхват просто девка. Эх, надо было номер Виктору Анатольевичу оставить. Сейчас бы на ромашке гадала.

- Артём в ней присутствует? - смотрит так, что соврать не получится.

- Периодически, - выдерживаю зрительный контакт. – Рабочие моменты.

- Врешь, но сделаю вид, дескать, поверил, - папа поднимается, отодвигая кресло назад. – Тебя карма