В объятиях его жестокости - Нина Северова

– А правда тебе не понравится, – хмыкает. – Всё нормально, затянется как на собаке.

Молчим. Воздух сгущается. Слишком много боли и невысказанного.

– Я очень виноват перед тобой, Ксюша. Ты сильно пострадала из-за меня, а не должна была, – осторожно садится. На спине бинты в крови, на простыне остались полосы. – Я могу извиняться до бесконечности, но это не исправит то, что случилось. Решай сама, хочешь ли ты… – вздыхает. – Быть рядом. Если нет, я отпущу тебя. Наступлю себе на горло, но отпущу. Денег дам и всё остальное. Но насильно держать тебя, не хочу. Мне жаль, что это дерьмо произошло, я не справился, – опускает голову вниз.

Молчу. Не такого разговора я ждала. А хотя… ничего я не ждала. Его хотела увидеть и всё.

– Батыр, я в том подвале смогла выжить только благодаря мыслям о тебе. Постоянно думала, вспоминала. Да, было тяжело и больно, но я держалась за тебя как за маяк. И сейчас я хочу быть рядом и только так. По-другому не смогу. Если сам не прогонишь, – сажусь рядом.

– Не прогоню, я же… блядь, – обнимает меня за шею так сильно, что плечи сводит судорогой. – Я же чуть не сдох, сладкая, от того, что ты там была. Они же могли сделать всё что угодно с тобой. А я был далеко, ничего не мог. Прости меня. Прости, Ксюша. Это никогда не забудется, я знаю, – упирается лбом в мою щеку и дрожит.

– Не хочу говорить громких слов, Батыр, – разжимаю его руку, иначе свернёт мне шею. – Но в подвале я подумала, что люблю тебя. И очень сожалела, что не сказала это раньше. Просто… Знай об этом, ладно? Что оно теперь вот так, – улыбаюсь, а слезы катятся.

Батыр смотрит с сожалением, вздыхает и качает головой.

– Не в те руки ты попала, Ксюша.

– Возможно, но других мне не надо, – кладу голову ему на плечо.

Дорогие читатели, у меня есть тг-канал, буду рада, если присоединитесь) в канале я пишу про писательскую внутрянку и делюсь планами/мыслями) найдете по поиску: Нина Северова | Автор СЛР

Глава 35. Батырхан

Ксюша спит под боком, держит меня за руку, не отпускает. Сильно ей досталось. Вздрагивает во сне, а я будто ещё одну рану получаю.

В подвале я подумала, что люблю тебя.

Вспоминаю её слова. Как можно меня любить? Я же ничего не сделал хорошего для неё. Принес за собой столько боли. А Ксюша не прогнала.

Когда увидел, как она уши закрывает, чуть не взвыл. Звал ее, не хотел пугать. Но она совсем сломалась. И так судьба тяжёлая, а после этого. Вина давит бетонной плитой.

Врач сказал, её не насиловали и не били. Ксюша сильно ударилась головой, сотряс. Ей было плохо всё время, а они даже не оказали помощь. Твари. Ничего не закончилось. За Ксюшу буду рвать до последнего, до изнеможения. Все получат по заслугам. Я и так проебался, но сейчас спуску не дам.

Смотрю в потолок, ужасно хочу курить. Тело болит невыносимо. Колют обезболы, и пока действуют – нормально. Только спадает эффект, хочется лезть на стену. Меня зашивали два хирурга параллельно, надо было быстрее привести себя в порядок. Я хотел увидеть Ксюшу, но после всего нельзя было появиться перед ней в таком виде. Она достаточно страху натерпелась.

Медленно встаю, давлю стон в груди. Надо подымить и к Азамату зайти, он в соседней палате. Иду мелкими шагами, каждое движение отдает сразу во всё тело. Кажется, что болят места, о которых я вообще не знал.

Азамат не спит, в телефон смотрит. Поди опять следит за своей девчонкой. Сталкер хренов.

– Как ты? – спрашиваю. Останавливаюсь у его кровати, ищу взглядом сигареты.

– Лучше тебя, – ухмыляется. Засранец. – Сигареты на подоконнике.

Дохожу до окна, Азамат рядом. Так много хочу ему сказать.

– Юра свалил из города вчера. Понял, что я нашел Ксюшу и следом пойду за тобой. А там и повалим всех, – достает из пачки две сигареты.

– Куда свалил? – сажусь на тумбочку, ноги не держат.

– Предполагаю в сторону Анапы. Лёня везде своих натыкал, я думаю, прижмут его. А потом сюда доставят.

– Юра решил свалить, а пацана своего бросил, – затягиваюсь.

– Кабиров нужен был только, чтобы Котелково отжать. Юра бы встал у руля, а Илья бы получал процент свой. Но это были бы только его деньги, не ментовские.

– То есть они собирались ещё и со своих ментов дань собирать?

– Конечно. Город-то нормально платит, – тушит сигарету в пепельнице. – Но Котелково твое, ни одного сантиметра земли не отдал.

Азамат смотрит в окно, а я на мгновение вижу в нем соседского пацана, с которым мы во дворе в войнушки играли. А потом приходили к нам и мама пекла баурсаки.

– Что с лицом? – спрашиваю второй раз. Шрам такой, останется на всю жизнь.

– Юра кислоту вылил, когда я в первый раз прижал его. Случайно узнал, что они вместе с Кабировым. Ну и… Попало на щёку, а не на всё лицо.

Пиздец. Может, я ещё легко отделался? Дверь открывается, Асылжан хромая заходит. Его тоже пытали, весь в косяках. Молча берет сигареты, зубами достает одну.

Молчим.

– А где нас держали? Это же ментовское здание было, – вытягиваю ногу вперёд.

– Старое здание СК. Они же переехали года четыре назад. А это так и осталось. Скорее всего, вы там не первые гости были, – Азамат проверяет телефон и щурится.

– Сможем ли мы когда-нибудь жить без этой херни? – Асылжан садится на кровать и сбрасывает пепел на пол. Свинота.

– Без какой? – переспрашиваю.

– Перестрелок и всего остального.

– Тебе же нравится эта шальная жизнь, – Азамат ухмыляется.

– Ну, когда тебе ногти с корнем выдирают, всё-таки не очень нравится.

Сжимаю переносицу, в висках пульсирует.

– Не знаю, что тебе сказать. Мы нормально-то и не двигались никогда. Как беда с топором случилась, так и… – замолкаю, когда Азамат передёргивает плечами. Его больная тема, не хочу ранить. – Извини, Аз.

Кивает.

– Хочешь соскочить? – Азамат открывает бутылку воды и жадно пьёт.