В объятиях его жестокости - Нина Северова

Азамат не успевает договорить, мы свернули за угол коридора и по нам открыли огонь. Друг толкает меня назад, закрывает собой, валится на меня и я чувствую как он вздрагивает от пуль. Блядь. Нет. Нет-нет.

– Азамат, – хриплю ему в ухо, а он не шевелится. Чуть приподнимаюсь, боль отдает во всем теле. Вижу, что из его плеча течет кровь. Где-то ещё задело.

– Проверь, что там, – голос со стороны. Это менты.

– Возьми, – Азамат приподнимает таз и быстро передает мне пистолет. – На счёт три.

Хватаю оружие, еле хватает сил снять затвор.

Слышу шаги над головой. Рома тихо идёт к нам. Но из-за угла тоже топот.

Раз.

Два.

– Три, – Азамат кричит и скатывается с меня. Стреляю в мужика, попадаю прямо в сердце, он валится замертво. На звук бегут остальные и стоит им появиться из-за угла, как Рома выпускает автоматную очередь.

Тишина.

– Разъебали, – Рома смеётся. Мы с Азаматом переглядываемся и тоже начинаем ржать.

– Ты ранен, – говорю Азамату.

– Две пули, – отвечает морщась. И обе в правое плечо.

К счастью, дверь на улицу была близко. Куча машин, куча тел…

– Не наши, – Азамат замечает мой взгляд. Киваю. Это хорошо. Но и мужики эти не менты кажется. Не похожи.

На улице ясный день. Вдыхаю свежий воздух. Кажется, что дышу ею. Девочка моя, я в шаге от безумия. Я хочу к тебе.

– Тебе надо к врачу, – подходим к машине и я понимаю, что скорее всего не смогу залезть в джип.

– Тебе так-то тоже док нужен. Давай в седан, тяжело.

Азамат машет Данияру и тот подгоняет свою тачку. Низкая, пойдет.

– Отвези меня к ней, Аз, пожалуйста, – открываю дверь и со стоном сажусь на заднее сиденье. Блядь, как же всё болит.

– Ее палата будет рядом, Батыр. Ты еле живой, сначала врач. Это приказ, – Азамат морщит лоб и я понимаю, что сейчас он может мне приказывать. За всю жизнь не расплачусь с ним за Ксюшу.

– Что у тебя с лицом? – Азамат садится на водительское, придерживает рукой плечо. У него появился ожог на щеке.

– Ксюшу твою искал так.

– Спасибо. Я должен тебе.

– Нет. Считай, что за топор долг вернул.

Старая лютая история. Но всё потом. Сейчас только к ней хочу.

Еду, Ксю-ша. Еду, сладкая.

Глава 34. Ксюша

Я в больнице несколько дней. Здесь всё не так, как в обычной городской поликлинике. Врачи вежливые и приветливые, внутри всё чистое и красивое. А ещё кормят три раза в день огромными порциями и нормальной едой. Сегодня впервые попробовала сырники с малиновым джемом.

У меня практически нет аппетита. Врач говорит, нужно всё равно есть, понемногу. И я стараюсь, но это прямо через силу.

Когда меня привезли, подтвердили сотрясение. Это было и так понятно по моим симптомам. Прописали постельный режим, много спать, есть и восстанавливаться. Помимо таблеток, я пью ещё кучу витаминов. Не знаю, когда это всё начнет действовать и мне полегчает, но у меня только одно желание – спать.

И сплю я всё время. Иногда даже не переворачиваюсь во сне. Стоит мне закрыть глаза, как воображение снова рисует Батыра. Сильные шершавые руки, широкая спина, шрам на правой лопатке. Собираю простынь, чтобы появилась складка. Вожу по ней пальцем и представляю, что это тот самый шрам. В груди всё сворачивается узлом.

Азамат сказал, что Батыр «пока живой». А если уже нет? Мужчина, который стоит круглосуточно под дверью моей палаты, ничего не говорит. Он заходит несколько раз в день и спрашивает, нужно ли мне что-то и уходит. Ничего мне не надо, дайте Батыра. Или хотя бы весть, что он живой.

Я всё также плачу во сне, когда ищу его руками и не нахожу. Вчера мне вкололи успокоительное ночью, потому что я кричала и не могла остановить истерику. Я не специально, оно всё само происходит.

Подушка становится мокрой от слёз, ткань неприятно прилипает к щеке. Не хочу открывать глаза, не хочу просыпаться в этот мир без него.

Ну почему всё так? Почему?!

В голове бардак. Не всегда понимаю, когда я действительно сплю, а когда начинаю бредить. Сейчас я лежу уткнувшись носом в подушку, но чувствую запах Батыра. Сигареты смешанные с его лосьоном для бритья, но всё перебивает больничный запах. Я схожу с ума.

– Ксюша, – слышу голос, сразу прижимаю руки к ушам. Не надо, пожалуйста. Не надо меня мучить, я и так не вывожу. Нужно проснуться, а я не могу. Верчусь из стороны в сторону, чтобы навязчивые мысли рассеялись, но меня хватают за запястья.

– Ксю-ша, – снова этот хриплый голос.

Замираю. Слишком реально для сна. Руки чувствуют тепло и этот знакомый до боли запах. Открываю глаза и вижу на себе перебинтованные ладони.

– Ты…

Батыр стоит над кроватью и смотрит на меня таким уставшим взглядом. Но это не он. Это всё, что от него осталось. Он весь, абсолютно весь, разбит. Синяки, ссадины, что-то зашили и видно торчащие нити. Лицо стало совсем другим, щеки впали, глаза… безумные.

Вскакиваю и бросаюсь к Батыру. Рыдания, крик, мольба. Всё смешалось. Я сжимала его в объятиях и не могла поверить, что он здесь. Слова не находились, никто из нас не знал, что сказать. Батыр морщился от боли, но качал меня как ребенка, успокаивал.

Врач опять вколол мне успокоительное, потому что меня начало тошнить от переживаний. Мне уже стыдно, что я стала такой, но не могу это контролировать.

– Не уходи, пожалуйста, – держу Батыра за руку, когда чувствую, что опять ухожу в сон.

– Не уйду.

Мы спали на одной кровати. Пока меня окончательно не сморило, Батыр прижимался губами ко лбу, нюхал волосы. Мы были разбиты до основания. Страшно спрашивать, где он был, но понимаю, что его пытали.

Просыпаюсь через пару часов. Батыр лежит рядом, лицом ко мне. Даже во сне напряжен. Такой большой, но такой… сломленный.

– Проснулась? – хрипит.

– Да. Не хотела будить, – убираю руку с его груди.

– Верни, – кладет свою поверх и со стоном переворачивается на спину.

– Как ты себя чувствуешь? – приподнимаюсь на локтях.

– Нормально, – кусает губы.

– Врать нехорошо,