Двойной капкан - Villa Orient

— Сестрёнка не договороспособная.

— Да все такие. Ладно, давай меняться. Я сдам тебе адрес, где держат девчонку. Вытаскивать её будешь сам. Я не с тобой. Мне сына передашь сразу.

— Нет, только, когда вытащу Вику.

— Их там двое. Ты знаешь?

— Знаю.

— Вы с Гассаном выбрали близняшек. Верни мне сына, Тахир.

— Верну.

Глава 29

Все мы из детства

Властвует над страстями не тот, кто совсем воздерживается от них, но тот, кто пользуется ими так, как управляют кораблем или конем, то есть направляют их туда, куда нужно и полезно.

Аристотель

Без часов и дневного света время тянулось странно. Оно то сжималось как пружина, то растягивалось. Я проваливалась в сон, но совсем ненадолго, не могла спокойно погрузиться в отдых. Уставший воспалённый мозг неестественно воспринимал действительность. Мне стало казаться, что это всё происходит не со мной, я как будто смотрела на себя со стороны. Эффект усиливало ещё и присутствие Вики — моего двойника, моей копии.

После отключки в наркотическом угаре, она была относительно трезвой, но у неё быстро наступала ломка. В этот короткий период передышки с ней можно было говорить. Я узнала её лучше, стала понимать, даже сочувствовать. Мы осуждаем наркоманов, и это правильно. Они уничтожают себя и вредят обществу, но они тоже люди. Люди, испытывающие боль и страдания, с которыми не в силах справиться.

— Ты не пробовала бросать, Вика?

— Я знала, что ты об этом спросишь. Все спрашивают. Вы же думаете, это так просто. Захотел и бросил. Сам виноват, сам исправился.

Она горько усмехнулась.

— Я же с выпускного трезвой не была. Даже раньше. Меня ведь до пяти лет воспитывали бабушка с дедушкой. Мать бухала. Потом сначала бабушка умерла, потом и дедушка. Знаешь, что такое сутками ждать мать, а она приходит ночью с мужиками и даже не помнит, что у неё есть ребёнок, дочь? Знаешь, как страшно, когда в доме чужие мужики, лапают тебя, маленького ребёнка, а матери всё равно? Я научилась прятаться, когда она приходила в компании. Но это потом, а сначала… Первый раз в 11 лет меня изнасиловал мамин хахаль.

— Он был не единственный?

— Да, были и другие.

Она замолчала и лишь нервно теребила рукав кофты. Я не представляла, какое детство у неё было и не мне её судить. Я обняла её, гладила по голове. Она сначала напряглась, а потом прижалась ко мне всем телом. Я чувствовала, что должна так сделать, что я нужна ей, а она нужна мне. Нам нужно тепло друг друга, поддержка. Мы с ней неспроста встретились при таких страшных и пугающих обстоятельствах. Значит, так было нужно. Возможно даже, что всё, что случилось со мной в последнее время, было нужно именно для того, чтобы мы с ней узнали друг друга. И Вика начала говорить со мной.

— Я в 12 лет связалась со старшеклассниками. Не потому, что я такая плохая, а потому что мне нужна была защита. Я боялась приходить домой, боялась мужиков, маминых собутыльников. Много времени проводила на улице, по подвалам со старшими, лишь бы домой не идти. Потом они закончили школу, пара ребят начали барыжить наркотиками. Я связалась с дурной компанией и подсела в 17 лет.

— Откуда же ты брала деньги?

— Ты как с другой планеты, честное слово. Откуда молодая девка может достать деньги? От мужиков, продавала себя.

Она поморщилась, но быстро повеселела, настроение у неё менялось стремительно, и меня это каждый раз пугало.

— А потом я встретила Гаса. Он мне сначала таким мудаком показался. Нарик обыкновенный, но высокомерный, заносчивый, с короной на голове. Меро же. Мы с ним схлестнулись поначалу, а потом нас как затянуло друг к другу.

Я вдруг подумала, что наши отношения с Тахиром начинались точно так же. А теперь я уже и не помнила, что когда-то ненавидела его и боялась. Я не знала, как охарактеризовать мои чувства к нему. Наверное, это и есть любовь вопреки. Мои чувства родились сами собой, не спрашивая меня.

— Мы с ним барыжили по-тихому, припрятали бабки, сделали мне паспорт и купили билеты на Тибет. Ты знаешь, что Тибет в Китае? Говорят, там лечат таких, как мы. Душу лечат.

Мне было так больно за неё. Она всё ещё верила, что Гассан жив, он её вытащит, и они уедут далеко отсюда, туда, где у них будет шанс на будущее. Но она не знала, что всё уже в прошлом. Кончено.

— Вика, ты слышишь шум?

Меня отвлёк странный грохочущий звук, как будто гром гремел. В этом бетонном мешке было тихо, из-за двери обычно ничего не доносилось, пока не вставляли ключ в замке. Да и откуда здесь могут быть такие звуки?

Мы прислушались. И тут нас тряхнуло. Комната завибрировала, стены пошли волнами, бетон стал осыпаться с потолка и стен, от двери повалил жар. Впечатление было такое, как будто она плавится на глазах. Мы синхронно отскочили к дальней стене и присели, прижимаясь друг к другу.

Дверь упала вперёд, и если бы в этот момент на том месте кто-то был, то она бы просто раздавила человека тяжёлым металлическим пластом. Из коридора повалил чёрный дым. Он быстро заполнял небольшое пространство комнаты. От гари сразу стало трудно дышать, глаза разъедало. Мы закашлялись. Я поняла, что нужно снять наволочки с подушек, намочить их и приложить к лицу, чтобы дышать в дыму и попытаться выбраться. При ожоге лёгких продуктами горения и отравлении угарным газом у нас не было и пяти минут, прежде чем мы потеряем сознание. Ни одна из нас не была в сознании, когда попала сюда. Ни одна из нас не прошла по этим коридорам, чтобы знать, где выход. Но мы должны попытаться. Здесь, в этой комнате мы точно погибнем.

Кто-то зашёл в комнату и поднял нас с пола, крепко схватив за руки. Я потеряла Вику, больше не чувствовала её рядом. Меня куда-то тащили сильные руки, а я даже не знала, сопротивляться мне или нет. Вокруг был сплошной дым. Я ужасно боялась отпустить руку и потеряться в дымных коридорах. Я задыхалась и почти теряла сознание, ничего не видя перед собой и не чувствуя времени.

И вдруг почувствовала воздух. Вздохнула,