В погоне за убежищем - Кэтрин Коулс

— И я. Не представляю, как можно жить где-то еще.

— И я не представляю, что значит расти среди этой дикости. Наверное, именно этим меня и тянет в Спэрроу-Фолс и окрестности. Здесь все чуть неухоженное, свободное. Почти опасное. И это словно зовет меня быть такой же.

— А как было в Нью-Йорке? — спросил Трейс.

Я задумалась.

— Были хорошие моменты. Музей естественной истории — мечта для ребенка. Зоопарк в Центральном парке тоже. Сам парк чудесный. Но как я жила… все это было душно. Не видя настоящей красоты города, не ощущая того, что делает его богатым. В какой-то момент стало казаться, что я просто не могу дышать.

Трейс обдумал мои слова.

— А здесь?

— Здесь я учусь дышать заново.

— Кажется, отличное место для этого.

И правда. Пейзажи. Люди. Воздух. Все помогало.

Он включил поворотник, хотя поблизости не было ни одной машины, и свернул на подъездную дорогу. Остановился у ворот и скотопрогона, выскочил из машины, но мотор не заглушил.

— Секунду.

Он отцепил цепь, распахнул ворота и бегом вернулся. Все, как и обещал. Я начинала понимать, что Трейс всегда выполняет свои слова. И не знала больше никого, о ком могла бы сказать то же самое.

— Надеюсь, ты не занимаешься незаконным проникновением, — прищурилась я. — Я, между прочим, знаю шерифа.

Темно-зеленые глаза Трейса блеснули.

— Ты знаешь только начальника полиции. А у нас таких вообще нет.

Я тихо рассмеялась.

— Туше.

Он улыбнулся и повел внедорожник дальше по гравийной дороге. По обе стороны росли деревья, и за ними почти ничего не было видно. Но через несколько минут дорога вывела нас в просторную открытую долину.

Я не смогла сдержать восхищенного вздоха. Поля и луга уходили к горизонту, переходя в леса, а за ними — величественные горы Монарх и Касл-Рок. Руки сами потянулись к ремню безопасности, отстегнули его, и я открыла дверь еще до того, как Трейс заглушил двигатель. Вышла навстречу этой свободе.

Слева стоял сарай, за ним — паддоки и пастбища. Прочный, но видавший виды — тот самый налет времени, что говорит о пережитых бурях.

Он манил меня, и я подошла, коснувшись ладонью потемневших досок. Даже на ощупь они были полны характера. Пальцы скользнули по щели между досками, и тут я заметила вдалеке что-то еще. Не постройку — разметку на земле.

Трейс неторопливо подошел.

— Хочешь экскурсию?

Я кивнула и направилась к нему. Его улыбка стала широкой, почти мальчишеской — как у ребенка, который собирается показать тебе лучший подарок на Рождество.

— Здесь будет дорожка, — он провел руками, будто направляя самолет. — Много окон, чтобы прямо с первого этажа было видно насквозь. Дом будет закрыт от дороги, плюс ворота с кодом — так что лишние глаза не увидят.

Я усмехнулась.

— Безопасность превыше всего, шеф?

Трейс покачал головой.

— Всегда. — Он указал туда, где колышки и веревка обозначали будущее строение. — Отсюда вход, и сразу взгляд упрется в стену окон сзади.

Боже, как это будет красиво.

— Будто горы прямо в гостиной, — выдохнула я.

Он кивнул.

— Тут кухня и семейная комната, — показал влево. — Здесь гостиная и кабинет, — повел рукой вправо. — Внизу будет цоколь с игровой для Кили и тренажеркой для меня. А наверху — спальни и прачечная.

Но я уже зацепилась за вид из этих окон. Я видела здесь Трейса и Кили. Представляла, какой замечательной будет их жизнь. Как свободной и счастливой сможет вырасти Кили. Мой разум рисовал картины: Трейс у плиты, Кили раскрашивает книжку у огромных окон… Горло перехватило, и глаза защипало.

— Это идеально, — прохрипела я.

Трейс подошел ближе, и его тепло коснулось меня.

— В сарае можно провести воду и электричество. Я подумал, что мы могли бы перевезти твоего козла сюда, как только все подключат. Чтобы мне не пришлось выписывать тебе штраф.

Он посмотрел на меня сверху вниз.

— Но никому нельзя рассказывать. Только Шеп знает об этом месте. Хотел сделать Кили сюрприз, когда все будет почти готово.

Боль ощущалась в каждом мускуле, но в самом лучшем смысле. Трейс и не подозревал, каким чудом он был. Хороший человек, когда, кроме Линка, моя жизнь была переполнена плохими. То, как он заботился о своей дочери, исполняя ее мечты. Как продумывал каждую мелочь, строя их общее будущее. И то, что он впустил в это будущее почти незнакомую женщину, только чтобы у нее появилось место для козы, спасенной по прихоти.

Я с трудом сглотнула и подняла взгляд на Трейса.

— Ты ведь собираешься подарить Кили лошадь, да?

Он широко улыбнулся.

— Она просит об этом с тех пор, как научилась говорить.

— Ты хороший отец.

На лице Трейса мелькнуло что-то особенное.

— Лучшая похвала, что я мог услышать.

— Это правда. И ты хороший человек.

— Вспышка…

— Чистая правда.

— Ты убиваешь меня.

— Спасибо, что разрешил оставить козу здесь.

— Перестань.

— И за то, что показал мне эту красоту.

У него дернулся уголок щеки.

— Можешь приезжать сюда, когда захочешь.

И я понимала — это тоже подарок. Я снова обернулась к горизонту, впуская в легкие особый хвойный воздух.

— Шеф?

— Да?

— Я могу дышать.

21

Трейс

«Я могу дышать».

Голос Элли звучал у меня в голове весь день. Когда я забирал Кили с урока верховой езды у Арден. Когда наблюдал, как она играет в парке. И не стихал, даже когда мы вдвоем направились на семейный ужин на ранчо Колсонов.

В этих словах было что-то интимное. Будто между нами возникла особая связь из-за того, что я подарил Элли место, где она могла дышать. И, будь я лгуном, если бы сказал, что это не пугало меня.

С каждым днем, с каждой секундой, проведенной рядом с ней, я все меньше мог сопротивляться. И хуже всего было то, что я и не хотел.

— Папа? — спросила Кили с заднего сиденья.

Я вынырнул из своих мыслей.

— Да, Килс?

— А мы можем научить Элли готовить блины с черникой и шоколадной крошкой?

В животе неприятно скрутило. Кили привязывалась к ней так же быстро, как и я.

— Конечно, можем.

— Может, сделаем их в виде единорогов?

Я не удержался от смеха.

— Думаю, ты переоцениваешь мои способности в искусстве блинов.

Кили улыбнулась в зеркало заднего вида.

— Ты умеешь все, папа.

Боже, эта уверенность убивала меня. И снова в голове прозвучал голос Элли: «Ты хороший отец».

Я прочистил горло, пытаясь прогнать нахлынувшие чувства.

— Вот только не забудь, что