Жестокие игры Карима. Обожгу твою душу - Иман Кальби
Удивительные люди. Люди солнца. Так называли себя курды, древний загадочный индоевропейский народ Малой Азии, история которых была столь же древней, сколь и земля, которую они считали своей. Вечные борцы за свободу, век от века они жили под властью иноземцев, но при этом находили в себе силы сохранять уникальную идентичность, выражающуюся не только в уникальном языке- заза-горани, но и в самобытной культуре. И правда, их культура разительно отличалась от других народов-соседей, тех же асирийцев, турков, арабов-бедуинов… Курды не только поклонялись своему Богу, танцевали особенные танцы и считали свободу частью своего генокода. Принципиально от других жителей региона их отличало самое главное- образ женщины в их быту и мировосприятии.
На Ближнем Востоке испокон веков жили разные представительницы прекрасного пола- красивые и не очень, свободные, порабощенные и освободившиеся от шовинистического гнета, самостоятельные и беспомощные, но только женщины курдов были теми, кого можно было смело назвать амазонками. Они боролись на полях сражений на равных с мужчинами, а их храбрости и отваге бы позавидовали даже мифические героини былин… Парадоксально, но при этом они умудрялись не забывать о роли хранительниц домашнего очага и о продолжении рода…
Тем сильнее ненавидели их радикальные фанатики, потерпевшие сокрушительное поражение в борьбе за земли курдов, тем сильнее хотели мстить, совершая подлые, недостойные террористические вылазки, целясь в самых беззащитных- из этих сильных духом и телом людей- детей и стариков… Борьба с террористами в Роджаве продолжалась, пусть теперь она и приобрела форму отдельных стычек, терактов и засад.
Карим взаимодействовал с курдами не первый год. Ему нравился их боевой дух, нравилась железная воля к победе и нацеленность на результат. Их энергетика вдохновляла своей пассионарностью. Заряжала. А еще они, как и он, презирали смерть. Они о ней попросту не думали. Они жили. Каждую секунду проживали не в полутонах, а в свете самого яркого её оттенка. На этом они и сошлись. На этом он и стал своим…
Пикап дернулся на очередной кочке так, что машина оторвалась от земли, подпрыгнув.
-Полегче, Халед,- возмутился Карим,- не картофель на рынок везешь.
Тот лишь усмехнулся в ответ.
-Что-то ты совсем разнежился в столице, Каримджи, забыл наши дороги… Надо тебе все-таки найти курдскую жену- вот уж тогда на бездорожье внимание не обратишь, вся жизнь будет в режиме экстремального вождения!
Водитель присвистнул, бросив на друга лукавый взгляд угольно-черных, словно подведенных сурьмой глаз.
Карим лишь отмахнулся. Не то, чтобы он сторонился темы женитьбы. Она ему была попросту неинтересна. Для чего?
-Ты мне лучше скажи, ничего нового по разведданным нет?
-Всё, как докладывали раньше. Боевики планируют взрыв на почте. Это прямо напротив входа на рынок. По нашим расчетам, сразу после пятничной молитвы, чтобы зацепить как можно больше народу.
Глубокий вдох. Взгляд, устремленный вдаль. Пустыня Заевфратья была другой. По правде говоря, по-научному это место скорее бы называлось не пустыней, а полустепью- серая равнина с изредка попадающимися зелеными проплешинами и словно разбросанными великаном серыми пористыми валунами. Он уже давно научился не выходить из себя и не волноваться, что бы ни делал и как бы ни рисковал. Когда ты предугадываешь ходы других, это сделать очень легко.
Еще десять минут по бездорожью- и они въехали в словно бы застывший во времени, покрытый многовековым слоем песка поселок с невысокими зданиями. Центральная улица этого населенного пункта. Типичная для этих краев. Являющая собой пародию на современную цивилизацию, словно бы давно наступил конец света и есть лишь обрывки всего того, что существовало в этом мире- пестрого, неуместного для этих мест. Вот лавка со сладостями, где «для красоты» висят выцветшие плакаты рекламы популярных во всем мире сладостей. Вот притулившийся на торце дома барбер-шоп с классическим сине-красным декором, только облупившимся и пожухшим. Вереницы легковушек всех мастей, топиков, автобусов, небольших грузовичков, лошадей в упряжках и навьюченных ослов, сред всего этого- идущие, совершенно не озаряясь на это изобилие транспорта люди... Степенные женщины, разговорчиво-эмоциональные мужчины, играющие в буквальном смысле под колесами дети… Все это сливалось здесь в какую-то странную, какофоничную картину мира. Завораживало. Заставляло замереть. Либо принять раз и навсегда, либо так же точно отвергнуть с порога… Он принимал. Понимал, что всего лишь гость здесь, но принимал… И этот город его принимал. Как и все города в Роджаве, где он смог предотвратить пир смерти…
Их пикап подъехал к западным воротам рынка. Тонировка на машине позволяла без препятствий и лишнего внимания вытащить приборы- небольшой ноутбук со специальными подключенными к нему схемами. Пару кодов- и Карим был на связи. «Расчеты» агентов на самом деле не подвели. Судя по дислокации инсургентов (прим.-внедренных террористов), нападение и правда планировалось на послемолитвенное время. Правда, ничего удивительного в этом не было- и не нужно было обладать особым умом, чтобы это знать. Нет времени с большим массовым скоплением людей, чем то, что полдень пятницы, когда основная часть населения выходит на улицы. Любой восточный рынок- средоточие общественной и даже культурной жизни города. На востоке так и говорят «шу би ссук?»- «что на рынке» в значении «что нового в мире?».
Карим посмотрел на движущийся в направлении улицы с противоположной стороне красный маячок, говорящий о приближении машины, которую нужно была нейтрализовать до того момента, как она успеет взлететь на воздух, отправив туда же все то, что будет в зоне досягаемости взрывной волны. Он уже все предусмотрел- специальный прибор в трехстах метрах до подъезда джихад-машины должен будет вывести из строя всю электронику машины, в момент превратив ее в пустую жестянку, а не автотранспорт.
- У нас десять минут, Халед. Как раз хватит на то, чтобы выпить кофе. Где там твой термос? Глаза не могу разлепить.
Спутник посмотрел на Карима с примесью удивления и восхищения. Вот таким его начальник был всегда- предельно серьезным и несерьезным одновременно. Расслабленным и сосредоточенным. Не таким, как все.
Широко улыбнулся, повернулся назад, чтобы достать рюкзак…
-Хара (араб.- дерьмо)!- раздался его крик,- они что тут делают?!
Карим тоже обернулся назад.
-Ты о ком?- в окне точно так же, как и спереди, было видно, как
