Это (не) измена (СИ) - Галина Милоградская

Платон усмехается, но не зло, а как-то весело. Смешно ему, конечно.

— У Лили был выкидыш, а ты беременна, и скорее всего от меня. Забавно.

— Забавно? Ты вообще понимаешь, что несёшь⁈ — взрываюсь моментально, чёртовы гормоны. — И почему так уверен, что от тебя?

— Потому что ты слишком благоразумна, чтобы спать с другими без презервативов. Как и я.

— Да уж, Лиля это доказала, — не могу удержаться. Абсурдный разговор. Даже новость о том, что Лиля больше не беременна, проходит по касательной.

— Забудь о ней. Теперь главное — мы.

— Ты прав, главное — мы, — кладу руку на живот. — Без тебя.

— Я не откажусь от своего ребёнка. — Он скрещивает руки на груди, качает головой. — Никогда.

— Никто не собирается лишать тебя родительских прав, если окажется, что отец ты. Но мы всё равно разведёмся, Платон. Не надейся, что я передумаю.

— Это мы ещё посмотрим, — роняет тяжело. — Собирайся, едем в лабораторию.

— Зачем?

— Как зачем? ДНК-тест делать. Разве тебе, — усмехается, — не интересно узнать, кто папа?

Звучит цинично. Словно в чужую шкуру влезла, и она мне не по размеру. Если окажется, что это Платон, как к этому отнесётся Егор? Какой мужчина согласится чужого ребёнка воспитывать? Я второго хотела, часто об этом думала. Мы с Платоном решили, что, когда Яшка в школу пойдёт, займёмся этим вопросом — очень девочку хотели. Яшку тоже в своё время планировали, готовились… Платон, конечно, прав: чем быстрее мы разберёмся, тем лучше. Неважно, кто отец, важно, что малыш уже есть и надо думать о нём и его здоровье. Встать на учёт, пройти обследование. Хотела же жизнь поменять? Вот и поменяла. Хочешь рассмешить Бога, расскажи о своих планах на завтра.

— Ты в этом у нас спец, — язвительно. — Расскажешь, как это происходит?

— У нас возьмут кровь, остальное — дело лаборатории. — Удалось смутить, глаза прячет. Смешно. Как же это всё смешно.

Выбираю, что надеть, когда на глаза попадается спортивный костюм. Его и беру, не хочу никаких каблуков, макияжа и укладок. Завязала хвост, краситься не стала, взяла кроссовки. Рядом с Платоном в рубашке и брюках выгляжу провинциалкой, подкатившей к миллионеру. Окинув взглядом, он вдруг уходит и возвращается в сером спортивном костюме и белой футболке. На голове кепка.

— Пусть считают, что мы от папарацци прячемся.

— Твою машину вся Москва знает.

— Хочешь, такси вызовем.

— Зачем? — уже уставать начала. Полежать бы. Первые недели и в прошлый раз тяжело давались, постоянно хотелось плакать, спать и блевать. Хорошо, что сейчас из всего набора только сонливость, тошнота пока прошла.

— Кто-нибудь увидит и задастся вопросом, что мы забыли в лаборатории.

— Да кому мы нужны? — теории конспирации, которыми меня вечно пичкал в первую очередь свёкр, сейчас лопаются, как мыльный пузырь. Да, скандальный развод и раздел имущества, конечно, могут тряхнуть ненадолго, но это не слухи о проблемах на производстве, или травмы, которые могут получить рабочие в цехах, или… Да много факторов, и личная жизнь верхушки не самый главный.

— И правда, кому? — с неожиданной лёгкостью соглашается Платон. Подмигивает: — Идём?

— Что ты такой довольный? — спрашиваю с подозрением.

— Просто рад, что мы едем куда-то вдвоём.

— Выяснять, от кого я нагуляла ребёнка, — замечаю прохладно. Меня это не веселит от слова совсем.

— А если он от Егора? — Улыбка сползает с его лица. Вздохнув, мрачно говорит:

— Тогда мне, видимо, придётся тебя отпустить.

— Что, не хочешь чужого растить? А если бы твоя Лиля до сих пор была беременна? Ты просил простить, но не представлял, каково мне будет знать, что где-то растёт твой ребёнок. Что, не думал об этом?

Он не успевает ответить — лифт открывается, в нём стоит парочка. Сперва губа у девушки высокомерно приподнимается, но быстрый оценивающий взгляд по нашим брендовым костюмам заставляет сладко улыбнуться и поздороваться. Наверное, недавно переехали, считают, что здесь все только в бриллиантах и мехах расхаживают, даже когда мусор выносят. За нас это, конечно, домработница делает, но факт остаётся фактом.

— А вы давно тут живёте? До сих пор не верю, что мы сюда переехали, да, зайчик?

Зайчик кивает и смотрит влюблёнными глазами.

— Давно, — отвечаю, глядя на пару. Молодые, все в любви, кажется, весь мир у ног лежит… Мы тоже такими были, а сейчас, вон, в лабораторию едем.

— Я слышала, тут есть замечательный частный детский сад, интересно, туда сложно попасть?

— У вас есть маленькие дети? — спрашиваю из вежливости.

— Нет, но скоро появятся, — гладит плоский живот. — А у вас?

— Сын.

— И скоро тоже будет малыш, — радостно заявляет Платон и кладёт руку на плечо. Кто за язык тянул⁈

— Ой, поздравляю! Будем вместе с колясками гулять.

Наконец лифт останавливается. Улыбаюсь, киваю и выхожу первой. Девушка продолжает что-то говорить, их машина стоит где-то рядом с нашими.

— Ого! — это зайчик наконец подаёт голос. Восхищённо уставился на Бентли Платона. Муж открывает дверь, сажусь, не слушая, что мне там рассказывают про совместные походы по врачам, обсуждение детских болячек и фотосессии. Новая яжмать скоро появится. Точнее, уже появилась.

— Забавные, — хмыкает Платон, садясь за руль. Да уж, обхохочешься. Сегодня не день, а дурдом, и останавливаться он точно не собирается.

В лаборатории прилично и строго. Пока Платон разговаривает с администратором, присаживаюсь в кресло. Слава Богу, у него хотя бы хватило ума поехать в другую лабораторию, не в ту, куда Лилю возил. И так от позора уши горят. Платон садится рядом и вдруг берёт за руку.

— Скоро нас пригласят.

В кабинете для забора крови медсестра приветливо улыбается, надевает перчатки и спрашивает:

— Какой у вас срок?

— Не знаю, — ещё одна порция унижения. Платон за дверью остался, у него возьмут после меня. — Около шести недель.

Перчатка громко щёлкает по запястью, медсестра качает головой.

— Простите, но мы можем сделать тест только с девятой недели, когда у плода появится ДНК.

Девять недель. Это что, ещё месяц ждать⁈