Тайный ребёнок от Босса (СИ) - Ани Марика

Павел ничего не сказал, но я заметила, как он напрягся. Да и всю дорогу был немного молчалив, что не похоже на этого словоохотливого мужчину.

— Спасибо, Паш, я сто лет не была на балете, — тепло улыбаюсь, выходя из зрительного зала.

Несмотря на собственную рассеянность, постановка мне очень понравилась.

— Может, поужинаем? — предлагает он, протягивая номерок в гардеробной.

— Хорошо, — соглашаюсь, потому что вправду проголодалась.

Паша улыбается совсем по-мальчишески задорно. Помогает надеть куртку и, приобняв, выводит из театра. С ним очень легко в общении. Он много шутит, расспрашивает о моей работе, о себе рассказывает совершенно открыто.

Ужинаем мы в небольшом уютном ресторанчике. И я неосознанно сравниваю двух диаметрально разных мужчин в моей жизни. Паша — мягкий, уступчивый, спокойный и добрый. С ним не нужно быть холодной Ланской. Не нужно ждать подвоха и искать скрытых смыслов в словах. Совершенно бесхитростный и честный человек.

Он был женат, и у него есть дочь Сонечка от первого брака. Мужчина даже фотографию, которую хранит в портмоне, показывает. И это так умилительно. В нынешнее время редко встретишь тех, кто носит бумажный носитель. Обычно все хранят снимки на телефоне.

Рома… Взрывной, упрямый, жёсткий. Одиночка со скелетами в шкафу и неразрешёнными семейными проблемами.

Паша безопасен для меня. С ним будет легко и спокойно, без виражей и американских горок. Я это просто знаю, потому что Гриша был такой же. Рома, напротив, усложнит мою жизнь, покатает на эмоциональных качелях и способен разбить в крошево моё глупое сердце.

— Рома — твой бывший? — всё-таки не выдержав, спрашивает мужчина, провожая к подъезду. Мнусь, не зная, как обозвать Бессонова. А Паша как-то понятливо усмехается, тихо замечая: — Судя по всему, не до конца бывший.

— Да ты просто Шерлок Холмс, — хмыкаю я. — Давай не будем портить окончание нашего свидания.

— Не будем, — соглашается он, приобнимая.

— Спасибо, Паш, я действительно замечательно провела вечер.

— В воскресенье у друзей небольшая вечеринка. Составишь мне компанию? — явно идёт в наступление один дпсник.

— Я не уверена, — мнусь немного. Одно дело сходить на пару свиданий, другое — знакомство с друзьями. Это ведь уже что-то да значит. А давать надежду, когда сама ещё не решила, нужны ли мне эти отношения, — некрасиво.

— Я так и думал, — расстраивается Паша. — Если передумаешь, позвони.

Он склоняется и, пока я чувствую неловкость, касается мягкими губами моих губ. Не отстраняется, прижимается и явно ждёт отклика. Прикрыв глаза, отвечаю на поцелуй. Просто хочу понять, что чувствую. Мужчина углубляет поцелуй, притягивает к себе ближе.

Чисто механически. Целуется он хорошо, вот только сердце не трепещет и не дрожит. Пресловутые бабочки не порхают в животе. Полный штиль.

Прерываю поцелуй, замечая, с какой жадностью смотрит на меня Паша. Мне жаль, что между нами нет взрыва, того ядерного удара, который есть у нас с Ромой. Возможно, если я дам нам шанс, всё получится. С ним будет надёжно и комфортно. Только обманывать и удерживать его не хочу.

— Пока, — шепчу, разрушая тишину, и пячусь, выбираясь из его теплых рук.

— Пока, — улыбается Павел. — Звони, если что.

Наверное, мы оба понимаем, что я не позвоню. Но я киваю, он подмигивает и, развернувшись, уходит к своей машине.

Как только автомобиль дпсника скрывается за поворотом, в глаза бьёт яркий свет галогеновых фар одного большого босса. Я ведь приметила припаркованный недалеко гелендваген. Просто не обратила на это внимания или намеренно прогнала глупую мысль, что это машина Бессонова. Мало ли в Петербурге мерседесов.

Игнорирую генерала, выуживаю из сумки ключи и, развернувшись, захожу в подъезд.

Я впервые жалею, что живу в хорошем районе и тяжелая подъездная дверь у нас с доводчиком. Ну, с тем самым, который не сразу хлопает, а медленно и плавно закрывается. Вот у родителей в подъезде дверь — толстая сталь на тугой пружине. Там нужно успеть отскочить, пока тебя не пришибло. К чему это я? А к тому, что стоит мне зайти в кабину приехавшего лифта, как меня бесшумно догоняет Рома. Припечатывает к стене. Нависает и дышит злобно.

— Как прошло свидание? — цедит сквозь зубы, испепеляя зелёными омутами глаз.

— Замечательно! — вскидываю выше голову, смотря, надеюсь, дерзко.

— Второй раз бедолагу динамишь. Признай, что ему ничего не светит, Ланская.

— Тебе, Бессонов, тоже ничего не светит. Поезжай домой!

С рыком мужчина набрасывается на губы. Ломает хрупкое сопротивление. Целует напористо и жадно. Кусаю за наглый язык, что вторгается в рот. В ответ Рома за губу кусает, совершенно не жалея. Я чувствую металлический вкус и отвечаю с тем же напором. Зубами бьёмся и будто боремся в поцелуе.

Одно на двоих желание дурманит, наполняет лёгкие до жжения в груди. Лавиной сносит все собственные установки и барьеры, что выстроила между нами.

Его губы смещаются к шее, оставляя кровавую дорожку, целует горло, щетиной своей раздражает кожу и заставляет прижиматься теснее. Запрокидываю голову, судорожно глотая спёртый воздух.

Двери с шумом разъезжаются, и мне нужно оттолкнуть его. Только я позволяю Роме приподнять меня и вынести на лестничную клетку. Мужчина отбирает ключи из сведенных судорогой пальцев, ставит перед дверью и сам открывает.

Упираюсь затылком в холодный металл и давлю ладонью на грудную клетку. Он ждёт, дышит жаром и смотрит потемневшими от страсти глазами. Восстанавливаю поплывший в похоти мозг. Нужно прогнать его. Нужно остановиться самой.

— Мне нельзя, Рома. Уходи, — прошу тихо.

— Никакого секса, я помню. Есть масса других способов доставить друг другу удовольствие, — уверенно выдаёт, большим пальцем проводя по губам и давя на нижнюю.

Пальцы смещаются ниже, сжимают шею. Не сильно. Сглатываю, продолжая смотреть в глаза.

— Впусти меня, рыжая, — он склоняется ещё ближе, задевая губами мои губы.

Молнию на куртке дёргает вниз. Тёплая ладонь пробирается под верхнюю одежду. Оглаживает бок и давит на поясницу, заставляя прижаться к мужскому торсу. Животом чувствую его эрекцию и дрожу. У самой между ног предательски влажно и низ живота тянет в желании.

— Ты ведь хочешь, — шепчет искушающее, потираясь пахом.

— Нет, — упрямо выдыхаю, задирая выше голову.

— Хорошо, — улыбается коварно и, дёрнув подол платья, касается бедра через тонкий капрон.

Протест тонет в очередном жарком поцелуе. Рома скользит выше, гладит, почти невесомо проводит пальцами бедру. Почти добирается до моих мокрых трусиков, но в раз всё прерывает. Отстраняется, лишая своего тепла и натиска. Не могу скрыть разочарованный стон, отчего у мужчины на губах расцветает хищная победная ухмылка.

— Бесишь! — выдаю со злостью