После развода. Не надо слов, не надо паники - Элен Блио

- Приезжать сюда, я думаю, ты каждый день можешь. Насчёт блинчиков не знаю, уверена, договоримся в ближайшее время.

После Алексей собрался отвезти дочь к её матери и поехать в свой офис.

- Дел накопилось, встреча важная.

- Я поеду домой, Лёш.

- В смысле? Ты разве не дома?

- Нет. Это твой дом.

- Аня…

Я головой покачала.

Домой. Мне еще нужно в клинику заехать. И вообще.

Мне нужно время.

Мне нужна я.

После этого я смогу, возможно, решать — что дальше.

А пока…

- Поехали, отвезём Анютку, потом я подброшу тебя.

- Нет Лёш, я сама. Вызову такси и поеду.

- Аня…

- Я не хочу ехать к тому дому, пойми. И... мне так проще.

- Я заеду вечером?

- Не сегодня. Пожалуйста.

Он всё-таки заехал.

Привёз цветы, привёз фрукты, деликатесы. Заходить отказывался, но я заставила.

Понимая, что так тоже нельзя.

Выпили чаю, я сделала бутерброды с чёрной икрой.

Я вспоминала, как в детстве мама меня заставляла есть красную, когда у меня было воспаление лёгких. Говорила, что она полезная, причитала — посмотри, какие солнышки..А мне было солоно и горько, и тошнило от неё. И чёрная казалась какой-то непонятной, вкус странный, но есть можно.

А Лешка смеясь рассказал историю полную трагизма, как его дед достал полкило паюсной икры. Я такую и не ела даже. Лёше было лет двенадцать, он много спортом занимался, после тренировок сильно хотелось есть, в общем, он не заметил, как съел всю икру.

В больницу не попал?

- Не-а, вкусно было. Ну... потом, конечно поплохело, особенно, когда дед вернулся с работы, а икры нет.

Досталось ему знатно. Зато запомнил. И икру. И то, что нельзя вот так всё съедать.

И то, что пришлось деньги карманные все деду отдать.

- Но ты же не знал, что она дорогая и это дефицит?

Зато знал, что у нас семья не маленькая и надо всем оставлять, а я…

После такого импровизированного ужина Лёша уехал от меня. Хотя я предложила остаться.

- Отдыхай, тебе завтра к доктору.

Да, лечение еще не окончено. Мне предстоит радиотерапия.

Но я как-то уже отошла от болезни. Она словно отступила на второй план. Стала совсем не важной.

Я как будто перешагнула свой страх.

ЕГО нет.

Даже если ничего еще не кончено.

Нет и всё.

Я живу. Пока ведь я живу?

Живу.

Сама.

Целых три дня уже живу.

Радиотерапия — это неприятно, но не смертельно.

Моего доктора, увы, нет. Меня принимает другой. Тоже приятный и позитивный молодой человек.

Аиды Яновны в клинике тоже уже нет. Вчера её забрал сын.

Ян Романович. Ян.

Он звонил и писал. Но пока я на встречу с ним не готова.

Ни с кем особенно не готова.

Но встречаюсь с Валей. Я попросила её собрать мои вещи. Не всё. Часть. Валя привезла большой чемодан и сумку.

А еще захватила с собой еды - рыбу запечённую. мою любимую сливочную финскую уху.

- Ходит по дому грустный. Вечерами часто один сидит. — Валя пытается рассказать мне про мужа, но я головой качаю.

- Мне не интересно, Валюш.

- Почему, Анна Андреевна? Может... Может еще образуется?

Не образуется ничего. И слава богу.

Никаких больше новообразований в моей жизни!

Ни доброкачественных, ни тем более зло.

С Настей переписываемся и созваниваемся каждый день и она тоже приезжает.

И Лиза.

Лиза ловит меня у супермаркета, недалеко от дома.

- Мама... Мам.

Подходит нерешительно, руки тянет обнять так, словно в любой момент отдёрнет, если я не приму.

А я приму.

Она моя дочь.

- Мамочка... прости меня. пожалуйста.

Я приглашаю её в свой дом.

Учусь признавать его своим. Пока только учусь, да.

Лиза ходит по комнатам и буквально сыплет воспоминаниями.

Помнит то, что давно не помню я.

Рассказывает мне про моих родителей.

Как моя мама читала ей книги, учила вязать крючком.

- Петельки, у меня получались петельки, и я даже какую-то салфеточку вместе с ней связала.

Мы находим салфеточку в вещах.

Вещи мамы и папы таки висят в шкафу.

Как удивительно,

Их давно нет.

А вещи есть.

Пусть и пахнут они уже иначе.

Лиза обнимает бабушкины платья.

- Я её очень любила. Мечтала, что вырасту, и она на моей свадьбу будет гулять, и платье мы вместе выберем. Мам.

- Что?

- Не хочу замуж. Мужики все такие идиоты.

- Неужели?

Смеюсь. И она за мной.

Потом мы пьём чай, смотрим альбомы.

Снова у меня ощущение возврата в прошлое.

- Мам, ты же... ты не умрёшь?

- Умру... когда-нибудь.

- Мама!

- Когда-нибудь мы все умрём. Но пока я собираюсь еще пожить.

- Мам... мне предложение сделали.

- Сделали?

- Ну... сделал. Один.

- Кто?

Папин друг.

- Что? Папин друг? — почему-то в голове возникает образ Яна, блин, Романовича.

- Не старый. Ну, то есть... не ровесник папы.

- А папа старый по-твоему?

- Мам, ну ты поняла же? Папа не старый. Но... я бы не хотела с таким как папа. То есть... Ну... такого возраста. Мне бы до тридцати пяти хотя бы.

Вспоминаю своего красавца доктора. Тридцать семь.

- А папиному другу сколько?

Как раз тридцать пять.

-Ну и?

- Он... не знаю... Он такой нудный, мам! Всё по полочкам.

- Это плохо?

- Не знаю.

- Ты его не любишь.

- А надо? — она хмыкает — Он богатый. Он при власти. И всегда будет.

- Всегда — это очень долго, дочь... и обманчиво. Власть очень редко длится всегда.

- Ага, особенно учитывая, что всю мою жизнь у нас в стране один президент.

- Их было два.

— Ну мам…

- И всё-таки.

- Да?

- У.

- И что делать?

Пожимаю плечами.

Я мать. Я понимаю, что должна помочь советом, но…

- Я бы хотела, чтобы ты вышла замуж за того, кого любишь, чтобы ты испытала…

- Мам, ты вышла за того, кого любишь, и что?

Бьет наотмашь. Больно. Словом иногда больнее чем рукой.

- Извини, мам. Извини, я понимаю, я... пытаюсь понять. Я помню, как папа тебя любил! И почему всё так? И ты...Ты же не была такой!

- По-твоему я виновата?

- Женщина должна всегда быть в тонусе, женщина должна быть женщиной, мам.

- Женщина никому ничего не должна, дочь.