Измена. Он не твой - Яна Мосар
На улице по вечернему прохладно.
– Ярослав, послушай меня, пожалуйста, это была провокация! – Даша пытается объяснить, но я больше не могу ее слушать.
Шаг назад, еще один. Я чувствую, как задыхаюсь, как рушится что-то внутри меня.
Я спускаюсь вниз, не слыша ничего вокруг. В ушах шумит, в груди тяжело, будто кто-то вырвал сердце и бросил его под ноги.
– Ты обманула меня.
– Ярослав, стой! – слышу за спиной ее голос, но не останавливаюсь, только ускоряю шаг. – Ярослав, кто тебе сказал про меня?
– Кто? Никто. Я сам понял.
Я резко останавливаюсь уже у самой машины. Поворачиваюсь к ней, сжимая челюсти так, что сводит зубы.
Она тяжело дышит, волосы выбились из-под заколки, глаза блестят от слез.
– Я хотела понять, кто стоит за этой Анной. Кто нам пишет и мешает жить. Это был план!
– План? У тебя теперь есть план для измены?
– Ярослав!
– Знаешь, Даша, иногда поступки громче слов. И твои поступки кричат совсем другое.
Я резко сажусь в машину, захлопываю дверь и завожу мотор. Даша бросается мне наперерез. Упирается руками в капот.
– Отойди от машины!
– Кто?
Опускаю стекло.
– Твой план не сработал. Никто мне не присылал фотографии из того чата. Я приехал только потому, что не нашел тебя.
– Нет, – машет головой. Не верит.
– Должны были прислать или сказать.
– Дай мне свой телефон!
– На.
Протягиваю. Я ничего не скрываю, в отличие от нее.
Проверяет звонки.
– Это все по работе.
– А мама? Твоя.
– Спросила как дела и где ты?
– Что еще говорила? До этого? Почему ты приехал, почему сомневаться начал?
– Потому что мама моя волновалась за меня и за тебя. Спросила, где ты? А я и задумался, а где ты? А ты не отвечаешь.
– Мама…
– Садись в машину, поедем домой.
Машет головой из стороны в сторону.
– Мне надо подумать.
– Пойдешь праздновать?
– Нет. Все, что я хотела понять, я кажется, поняла.
Даша отходит в сторону.
– Пока.
Разворачивается и идет к своему подъезду.
Я уезжаю. Мне тоже надо побыть одному и успокоится.
Глава 41
На следующий день я стою на пороге дома Ярослава.
Сразу включаю запись на телефоне. Мне нужны доказательства.
Дверь открывается, и его мать смотрит на меня, как на надоедливое насекомое.
– Ты что тут делаешь? – голос холодный, резкий, глаза колючие, цепляют меня ненавистью.
– Я хочу поговорить. С глазу на глаз. Вы же любите такие разговоры, да? Чтобы никто не слышал.
Она прищуривается, раздумывает, потом делает шаг назад, пропуская меня внутрь. Дом пахнет лекарствами и валерьянкой. Я захожу в гостиную и медленно сажусь на край дивана.
– Ну, – начинает она, скрестив руки на груди, – что тебе еще от нас надо?
– Правду, – спокойно говорю, чувствуя, как внутри поднимается горячая волна. – Это ведь вы, правда? Анна – это вы.
Ее глаза вспыхивают презрением, губы кривятся в насмешке.
– Какая Анна? Ты забыла уже как меня зовут?
– Вы та, что влезла в нашу семью и подкидывала мне фотографии, чтобы я думала, что Ярослав мне изменяет.
– Ты совсем больная? Крыша поехала? С какой стати мне это делать?
– С той самой, с которой вы говорите, что я должна исчезнуть из жизни вашего сына. Вы ненавидите меня с первого дня, и наконец решили добить.
Она фыркает, отмахивается, будто я говорю полную ерунду, но голос слегка дрожит от напряжения.
– Ты слишком много о себе думаешь. Я бы не стала марать руки ради тебя. И тем более заниматься такой ерундой.
– Правда? А я думаю по-другому.
– Ты что, совсем охамела? Думаешь, Ярослав тебе поверит больше, чем мне?
– Давайте проверим.
Она подходит ближе, ее дыхание учащается, и в глазах пылает чистая, неприкрытая ярость.
– Ты разрушила его жизнь. Ты испортила все, о чем он мечтал. Он мог стать другим человеком, мог добиться намного большего, если бы не ты!
– Я не держу его. Он взрослый человек и сам выбирает, с кем ему быть.
– Да он никогда не выбирал тебя! Ты вцепилась в него, как клещ. Залетела специально, да? Я знаю таких, как ты, – ее лицо краснеет, голос становится пронзительным и хриплым. – Ты украла у него мечты, ты украла его будущее! Да я бы собственными руками тебя придушила, если бы могла!
Она как будто живет в какой-то другой вселенной и мы говорим про разных сыновей.
– Он же вам рассказывал все, доверял. Поэтому вы это и использовали. Подкидывали мне фотографии, подписи провокационные, когда он ночевал не дома.
– Чтобы ты исчезла! Чтобы бросила его. Чтобы ты почувствовала хотя бы часть той боли, что чувствовала я каждый раз, когда мой сын шел к тебе, а не ко мне! – она прижимает ладонь к груди, словно там, под ребрами, у нее что-то рвется. – Ты его украла! Ты украла его любовь ко мне!
– Он всегда любил вас. Никто не отбирал у вас сына! А вы сейчас своими руками разрушаете его жизнь, не я, – я смотрю на нее и понимаю, что она абсолютно искренна. В своей ненависти, в своей ярости, в своем искаженном материнском чувстве она совершенно искренна.
Ее глаза становятся пустыми, вдруг в них мелькает паника, боль и ужас.
– Ты не понимаешь… Он мой единственный сын. Я не могу его отдать никому. Не хочу его делить ни с кем. Он мой сын!
– А я не забираю у вас роль матери. Я его жена. Извините, сексом, ему с кем заниматься? С матерью? Вы думаете, если мы разойдемся, то он будет всю жизнь рядом с вами?
Она хватается за грудь. Тяжело дышит. Лицо бледное, руки дрожат, она снова хватает воздух ртом и прижимает ладонь к сердцу.
– Убирайся! Уходи, слышишь? Я не хочу тебя видеть! И лучше из жизни моего сына тоже.
– Жаль, что вы не понимаете, что он один не будет счастлив.
– Да я лучше умру, чем буду его делить с кем-то.
Я разворачиваюсь и иду к выходу. Это бесполезно.
Она за моей спиной хрипит. Я уже не верю ни единому ее движению.
Но, когда слышу,
