Инъекция безумия - Диана Мэй
...первым глотком свободы? Нет. Свобода пахнет иначе. Это был запах окончания. Окончания войны Леона. Окончания охоты на монстра. Окончания Лэйн Картер и Элая Блэкторн.
Наши старые жизни лежали здесь. Они сгорели дотла в огне «Шторма», захлебнулись в крови этого бункера.
Но когда я посмотрела в глаза Элая — уже не безумные, просто усталые и странно-красные — я увидела в них не страх перед будущим. А решимость. Ту же, что пульсировала и во мне — не просто выжить, а жить.Жить дальше.
Мы перешагнули точку невозврата. Навсегда.
Позади осталось пепелище. Впереди — море. Безграничное, неизвестное, пугающее.
Но мы пойдём по нему. Не как беглецы — как те, кто вырвал свою жизнь из пасти гибели.
Вместе.
И в этой пугающей безбрежности, в нас теплиласьвозможность. Возможность начать. Возможность быть просто Лэйн и Элаем. Какими бы они ни стали.
Эпилог
Спустя месяц.
Мы с Элаем после всего произошедшего долго планировали, что нам делать дальше, пока ситуация не решилась сама собой — точнее, благодаря Леону. Пока мы прятались во временном убежище недалеко от бункера «Омега», один из его людей пришёл к нам и молча вручил толстый, тяжёлый конверт вместе с мобильным телефоном. Ни слова. Ни угрозы. Просто кивок, поворот — и он уехал, оставив нас стоять на ветру с этой неожиданной ношей.
За долю секунды до того, как я открыла конверт, телефон в моей руке завибрировал. Неизвестный номер.
Сердце ёкнуло. Я обменялась взглядом с Элаем. Он стоял рядом, его тело напряглось, готовое к любой угрозе, но в глазах не было паники — только сосредоточенная настороженность. Я сделала глубокий вдох и ответила.
— Алло?
Голос в трубке был знакомым. Леона. Но не таким, каким я его помнила. Ни ледяного металла, ни хищной насмешки. Только усталая глубина, почти… человечность.
— Картер, — произнёс он. Просто «Картер». Не «Лэйн», не «девчонка». — Конверт получили?
— Получили, — ответила я, сжимая телефон. Элай придвинулся ближе, его слух был достаточно острым, чтобы слышать.
— Что там? — спросила я.
— Там всё, что нужно, чтобы исчезнуть навсегда, — ответил Леон.
Я замерла и быстрее начала распаковывать конверт. Внутри лежали паспорта с нашими новыми именами, водительские права, кредитные карты. Леон предусмотрел всё.
— Документы чистые. Денег хватит на первое время. — Пауза. Казалось, он собирался с мыслями. — Это… благодарность. За помощь тогда. И… прощение. За всё.
Я замерла.Прощение.От Леона. Это слово звучало нереально. Рядом Элай тихо выдохнул, его брови чуть приподнялись.
— Мэйли, — продолжил Леон, и в его голосе прозвучали нотки чего-то, чего я раньше не слышала. Почти отеческая забота? — Я взял её под опеку. Пока не станет совершеннолетней. Она в безопасности. Уже учится.
— Спасибо, — вырвалось у меня. Искренне. За Мэйли.
— Не за что, — его голос снова стал ровным, почти отстранённым. — Теперь слушайте внимательно. Исчезните. Навсегда. И… — Последние слова прозвучали не как угроза, а как суровый совет старого солдата. — …если услышу о вас… второй помощи не будет.
И он громко рассмеялся. Даже Элай усмехнулся над его стёбом.
Связь прервалась. Я опустила телефон, глядя на экран, где горел номер, который, я знала, больше никогда не будет активен. Леон исчез из нашей жизни так же окончательно, как и Грейсон.
— Он… отпустил нас, — тихо сказала я, поворачиваясь к Элаю. — По-своему. И Мэйли… с ней всё будет хорошо.
Он кивнул, его рука легла мне на плечо — тяжёлая и успокаивающая. В его глазах читалось облегчение и что-то ещё… решимость.
— Раз мы сейчас временно богаты… может, поедем на море? — сказал Элай.
— Море? — я удивлённо спросила и задумалась. — Давай, купим себе дом на берегу.
Я впервые за долгое время искренне улыбнулась — легко, без горечи.
— Хорошая идея, — ответил Элай и крепко обнял меня.
Через три дня мы уже сидели в самолёте, уносившем нас на другой континент, к берегу тёплого южного моря. Наши новые жизни умещались в два чемодана и пару паспортов. Страшно? Ещё как. Но страх смешивался с невероятным, головокружительным чувством свободы.
Наш маленький домик стоял прямо на пляже. Белый песок, лазурная вода, крики чаек. Шум прибоя — ровный, гипнотизирующий гул — был единственным звуком, заглушавшим прошлый хаос в моей голове. Теперь эта тишина была не пугающей, а мирной. После месяцев криков, выстрелов, сирен и предсмертных хрипов этот шум был музыкой. Музыкой свободы.
Вечером первого дня мы вышли на берег. Постелив покрывало на песок, мы решили пройтись по берегу. Луна серебрила волны, накатывавшие с тихим шелестом. Воздух был тёплым, солёным, пьянящим. Мы шли босиком по кромке воды, молча, просто впитывая мир и тишину. Песок под босыми ногами был почти горячим, несмотря на вечернюю прохладу, веявшую с моря.
И тогда он остановился. Повернулся ко мне. Лунный свет падал на его лицо, смягчая резкие черты, делая красный оттенок его глаз почти таинственным, но не пугающим. В его взгляде не было прежней ярости, мучительного контроля. Я смотрела на него, и во мне не было страха. Ни капли. Только любовь. Глубокая, тихая, выстраданная. И гордость. Он победил. Победил мутацию, победил себя, сохранив при этом то, что сделало его уникальным. Его силу. Его глаза. Часть его новой, нашей реальности.
— Лэйн… — его голос был тихим, хрипловатым от солёного воздуха, но твёрдым. Он не называл меня новым именем. Здесь, сейчас, для него я была только Лэйн.
Он притянул меня к себе. Наши губы встретились. Не как в том заброшенном домике, где страсть была выжжена адреналином и близостью смерти. Этот поцелуй был другим. Нежным. Исследующим. Полным безграничного доверия и тихой радости от того, что мы здесь. Что мы живы. Что мы вместе. Он был медленным, сладким, как морской воздух. Обещанием.
После он приподнял меня, и я обхватила его талию ногами. Он аккуратно, но решительным шагом понёс меня обратно к нашему покрывалу. Опустив меня на него, я вопросительно посмотрела на него:
— Э… Элай… разве мы не пойдем домой?
— Нет, до дома я не
