Когда нет выхода... - Шиленко

Похоже, последнюю мысль я произнесла вслух, так как Карина звонко рассмеялась.

— Милая, ну должна же ты знать к кому он идет после тебя, — отсмеявшись, проговорила подруга.

— Да мало ли к кому? Мне-то с этого что?

— А ты разве не понимаешь?

— Карина, ты о чем? — немного грубее, чем следовало, спросила я.

Не нравился мне этот разговор. Обычно после упоминания о Радиме мы с ней либо ругаемся, либо спорим. Карина всегда называла вещи своими именами, и в моем случае, эпитеты по поводу наших с Радимом взаимоотношений выходили не самые приятные.

— Да так… Не важно…

Вздохнув, махнула на нее рукой. Допив кофе, медленно встала из-за стола и вышла из кухни.

Стоило мне только обуть туфли, как зазвонил мобильный, посмотрев на экран скривилась. Кириенко Радим Игоревич собственной персоной.

— Доброе утро Радим.

— И тебе детка. Как спалось? — еще и издевается гад. Вот бы двинуть эту сволочь хоть раз по морде. Ему было бы все равно, а мне бы полегчало.

— Отлично, Радим Игоревич. Вы что-то хотели?

Послышался смешок мужчины, похоже, праведный гнев мне все же не удалось скрыть.

— Да ничего такого, можешь отдыхать сегодня.

Я от удивления даже трубку едва ли не выронила.

— То есть?

— Выходной у Вас Тамила Юрьевна, отдыхайте.

Радим отключился, а я еще минуту тупо смотрела на экран. Надо же, и вправду выходной дал.

— Похоже, твой тиран тоже человеком бывает, — с сарказмом констатировала, стоявшая в дверях кухни, Карина.

Я даже не нашлась что возразить. Решив не заморачиваться, отправилась со счастливой улыбкой спать. Мало ли что взбредет в голову мужчины завтра, еще заставит снова полночи сидеть в офисе, с Радима и такое станется сделать.

* * *

— Здравствуй Радим, рад видеть тебя.

Я невольно фыркнул. Никогда не любил напускной фальши, если тебя ненавидят или собираются предать, тебе не особо важно насколько приветливо выглядят лица подставляющих тебя людей. Поэтому спокойно посмотрев бывшему другу в глаза, произнес:

— А я тебя нет Артур, давай сегодня обойдемся без лицемерия и притворства.

— Как всегда прямолинеен и слишком “честен”, - усмехнулся мужчина, — ты не меняешься “друг”.

А ведь он нарочно выделил слова “честен” и “друг”. На что он надеется? На вдруг взыгравшую во мне совесть? Зря, ее отродясь у меня не было. И даже столь прозрачные намеки об Алене не заставят ее появиться.

— Ты тоже, как был дрянью, так ей и остался.

— Ой, ну вот святого из себя не строй. Ты ничем не лучше меня.

— Артур давай договоримся по-хорошему. Ты не лезешь в мои дела, я — в твои, вполне мирно предложил я, в игру, “кто из нас большая сволочь”, можно и в другой раз сыграть, сегодня это неуместно.

— Давай. Вот только какая мне с этого выгода?

— Такая, что я не буду лезть в твой строительный бизнес, — глаза Артура опасно сузились. О да, я хорошо знаю куда бить. За свой бизнес и свои, пока еще, шаткие позиции он на многое пойдет, — ты ведь уже знаешь, скорее всего, я недавно заключил очень выгодный контракт с фирмой подобного рода, на доставку стройматериала, и они любезно предлагали мне долю в бизнесе…

— Я понял. Хорошо Радим, твоя взяла, — жестко перебил меня Артур, вызвав этим, появление на моем лице вполне самодовольной улыбки.

— Вот и отлично.

— До встречи. Кстати, ты бы помощницу завел, что у тебя приемная пустует? — уже на выходе из кабинета “посоветовал” мне бывший друг, мимолетно задержав взгляд на пустующем сегодня, столе Милы в приемной.

— Надо будет, заведу.

Артур только равнодушно пожал на это плечами, наконец-то покинув кабинет. Я же облегченно вздохнул. Терпеть не мог с ним пересекаться, жаль только жизнь такая штука, не всегда выходит, как хочется.

Хорошо хотя девчонка сегодня дома осталась, Артур любит подбираться к нужному объекту через женщин. Проходили, знаем. А эта дурочка наивная могла бы и поверить ему, и хорошенько так подставить меня.

В который раз пожалел о своем давнем решении взять девочку на место своего личного помощника. Но, что сделано, то сделано. Из нее вышел вполне неплохой аналитик и помощник. Хотя кое-что у нее получается еще лучше.

Невольно улыбнулся. Определенно лучше…

Вздохнув, решил сделать и себе небольшой подарок в виде свободного вечера и поездки в клуб. Банально конечно, но что-то вдруг появилось острое желание забыться. Вот только алкоголь навряд ли сможет помочь, а секс… от воспоминания об Алене, гадко было смотреть на все эти напомаженные лица падких на деньги женщин.

И еще нас называют лицемерами, мы хоть честно говорим, что нам нужно, а вот женщины обычно до последнего прикидываются милыми овечками. Какая продажность, какое лицемерие.

Закрыв глаза, нерадостно улыбнулся, мысль о клубе после таких размышлений привлекать перестала, а вот желание сбросить напряжение стало еще больше. И я даже знаю, кто мне поможет.

Похоже, и сегодня я буду с ней. Странное дело, вот вроде человек тебе никто, а забыться можешь только с ним… И это совсем не хорошо, и это дико злит…

* * *

Посмотрев на часы, я выругалась. Честное слово пытаюсь отучиться от этого. Но как еще можно выразиться, если кто-то звонит в твои двери около двух часов ночи?

Накинув халат, зевая, прошла в коридор. Посмотрев в глазок, удивленно моргнула. Не может быть… Отстранившись сделала то, что обычно не делаю, ущипнула себя за руку. Но не помогло, так как в дверь опять позвонили.

Предательский голосок в голове предложил сделать вид, что меня нет дома. Но, пришлось эту мысль отогнать подальше. С него станется и полночи здесь простоять, а потом сполна отыграться на мне за это. Поэтому вздохнув, поглубже, открыла дверь.

— Радим, — вместо приветствия раздраженно произнесла я.

— Какое неподдельное изумление, — фыркнул мужчина, проходя внутрь квартиры.

— Что ты здесь делаешь?

— Решил проведать тебя.

— В два часа ночи?

— Да, — улыбнувшись, ответил мужчина, спокойно усаживаясь на тумбочку и начиная разуваться.

Его спокойствие меня взбесило. Никогда раньше я не позволяла себе на него кричать, так разве что язвить да колкостями перекидываться. Но, кричать, выяснять отношения или просто устраивать истерики я считала излишним. Радим не оценит, а я только себе нервы испорчу.

Но, похоже, и у меня есть свой предел. Смотря на мужчину с неприкрытой злостью и львиной долей презрения, из последних сил стараясь не кричать, произнесла:

— Радим это слишком, ты не можешь вот