Поцелуй под снегом - Ники Сью

Я смотрела на него и недоумевала: что происходит? И судя по взглядам одноклассников, не я одна. Однако вслух никто ничего не говорил – то ли боялись, то ли предпочли не влезать.

– Ну привет, староста. – Илья улыбнулся и вдруг протянул мне чупа-чупс.

Я опешила. Только и могла молча ресницами хлопать, молясь всем богам, чтобы Измайлов не услышал, как быстро бьется мое взволнованное сердце.

– Спасибо, – прошептала я, взяв леденец.

– Надеюсь. – Он наклонился, шепча мне на ухо: – В этот раз тоже не ОРВИ?

– О чем ты?

– О твоих щеках. Кажется, их алый оттенок не только я заметил.

Я невольно коснулась ладонью лица, стыдливо отводя взгляд и пряча леденец в пенал. Кошмар! Неужели реально смутилась? И главное – из-за чего? Из-за того, что Илья скинул со стула Сорокина? Или дело было в чупа-чупсе? Загадка века.

– В кабинете слишком душно, и почему ты… – Договорить я не успела, потому что в класс вошла химичка.

– Измайлов, – она тут же заострила внимание на Илье. – Решил пересесть?

– Конечно, – улыбнулся он хитро. – Я давно искал подходящее место, чтобы вникнуть в недра химии.

– Смотрю, у вас все получилось? – прищурилась Алла Григорьевна.

– У меня редко когда что-то не получается. – Илья нагло подмигнул шестидесятилетней женщине, а затем как ни в чем не бывало вытащил из рюкзака тетрадь с ручкой.

Во время химии мы не разговаривали, это был один из немногих предметов, где молчали даже двоечники. Алла Григорьевна карала за любой шум. Зато на алгебре ситуация была ровно противоположной: Ева Алексеевна не могла держать класс в узде, порой ей садились на голову.

И сегодня не исключение.

Половина наших вообще опоздали, хотя математичка предупредила, что будет контрольная. Измайлов тоже пришел на десять минут позже и опять почему-то сел со мной. Только, в отличие от химии, на алгебре он вел себя более раскованно. Развалился на парте, вытянул руки и лег на них, словно это подушка. Тест, ясное дело, писать он не планировал. И шум в кабинете его ничуть не смущал.

Я же никак не могла сосредоточиться. Во-первых, всю перемену не затихали бурные обсуждения обо мне и Илье. Во-вторых, Измайлов сидел рядом и его взгляд был направлен ровно на меня. Словно смотреть больше некуда. Мой висок и щека горели так, будто к ним поднесли горящее бревно. И чего он уставился?

– Я думал, что отличницы не делают ошибок, – вдруг заговорил он.

– О чем ты?

– Что с тобой, староста? Не припомню у тебя четверок. Начинаю подозревать, что ты реально подхватила от меня ОРВИ.

– Моя ОРВИ, – цокнула я, сжав так сильно ручку, что та едва не треснула, – сидит рядом и создает кучу проблем.

– Это ты на меня намекаешь или на влюбленного идиота Сорокина?

– Сорокин точно не влюбленный, – буркнула я, глянув на часы. Оставалось меньше двадцати минут, а я не решила и половины заданий.

– Ну хорошо хоть насчет звания идиота ты не споришь. Хотя я бы все равно посоветовал тебе поменять ход решения.

– Такой умный? – Я протянула ему листок с черновиком. – Тогда реши сам. Хотя постой. Это же не то же самое, что девочек клеить за школьным двором или бренчать на гитаре.

– Согласен, девочек разводить сложнее будет.

Я думала, что Илья разозлится, но, казалось, его забавляла наша перепалка. В отличие от меня, сгорающей от гнева размером с пятиэтажное здание, ему все было окей. Никаких грязных шуточек, никаких косых взглядов. Если парню девушка дает на первом свидании, среди парней это считается круто. Однако если девушка отдалась прямо в его квартире в их, считай, первую встречу, для нее это позор года.

Обиднее всего было то, что конкретно я ни под одну категорию не подходила и при этом продолжала страдать. Тогда как Измайлов просто приходил на уроки, чтобы отсидеть пару часов, поставить галочку и смыться по своим делам или на репетицию. Ведь кроме бойкого характера он еще отлично пел в микрофон и играл на гитаре.

– Давай сюда, староста. Так и быть, я тебе помогу, – проговорил он, будто одолжение сделал, забирая черновик. А затем потянулся к карандашу в моих пальцах. И в тот момент, когда Илья его брал, казалось, он нарочно коснулся моей руки. Подушечки его пальцев оказались жесткими, грубоватыми и при этом обжигали не хуже угольков.

Я резко отдернула руку, сжав ее в кулачок, а Илья принялся быстро чиркать что-то на листке. Я уже была готова закатить глаза, но произошло мое полное фиаско. Цепочка его решения выглядела довольно логично.

– Это… – пролепетала я, не веря своим глазам. У Измайлова в четверти стояла тройка, она переходила из года в год, и то учительница ставила ее с большой натяжкой. Илья сдавал в основном пустые листы с тестами, домашку не делал, у доски не отвечал.

– А теперь я немного вздремну. А на перемене мы пойдем в столовую, – озвучил он командным тоном.

– Мы?

– Мы – это ты плюс я. Староста, даже здесь твои познания в арифметике ухудшились?

– С чего ты взял, что я буду с тобой обедать? – удивилась я, переводя взгляд с листка на хулигана, который сидел со мной за одной партой. А что я о нем вообще знала? Может ли быть, что этот парень лишь создал себе образ бунтаря? Разве двоечник смог бы решить такое сложное уравнение за пару минут?

– Потому что у тебя серьезные проблемы.

– И?

– А я – решение твоих проблем.

Глава 5

В столовой оказалось очень шумно. Настолько, что первая мысль была сбежать. Вторая – поставить голоса на паузу. И только третья – найти Илью. Никаких подробностей относительно своего заявления он мне не озвучил, поэтому я пришла, не совсем отдавая отчет своим действиям.

Потоптавшись у входа, растерянно оглядела столовую. И когда меня то ли специально, то ли случайно задела Цветкова со стаканом компота, я уже не была так уверена, что готова разговаривать с Измайловым. Тем более вот так – публично. Главное – зачем? Неужели нельзя было сделать это тет-а-тет?

По рукаву рубашки расползалось огромное пятно от сладкого напитка, который благополучно вылился на меня. Хорошо хоть не на грудь, иначе пришлось бы искать сменную кофту. Ткань школьной рубашки ужасная, при попадании воды она моментально просвечивает. О чем думал родительский комитет, выбирая ее, понятия не имею.

Карина окинула меня