Фиктивный бывший и кот в придачу - Анна Варшевская
Отец молчит, и я не знаю, прочувствовал ли он мои слова, но решаю, что нужно просто дать ему время. Мои родители ведь на самом деле умные люди. Очень надеюсь, что они поймут и осознают, что их дочь повзрослела.
- Не надо пытаться причинять мне добро! - заканчиваю тише, делаю паузу. - Я устала, у меня была тяжелая смена. Передавай маме привет. Я не собираюсь пропадать, позвоню ближе к выходным и заеду, когда у меня будет свободный день. Надеюсь, у нас получится… нормально пообщаться.
Киваю папе напоследок и, решительно развернувшись, шагаю к выходу с территории. И с каждым шагом чувствую, как меньше и меньше становится тяжесть на моих плечах! Даже в ногах появляется какая-то легкость, несмотря на то что они гудят после суток на работе! И дышать легче и радостнее!
Остается еще, правда, Князев и наши с ним отношения в подвешенном состоянии. Но я решаю, что, по примеру Скарлетт О’Хара, подумаю об этом позже.
Добираюсь до дома, кормлю Компота и понимаю, что мне даже спать отчего-то не хочется. Видимо, нервная система сейчас в таком состоянии, что организм на волне адреналина отказывается отдыхать.
Ну и ладно. Я сейчас тогда почитаю что-нибудь, вон, хоть из анатомии, чтобы в памяти освежить, а как успокоюсь - лягу спать и…
Мои планы прерывает звонок в дверь.
Смотрю в глазок - Роман.
- Что тебе нужно? - повышаю голос, не отпирая замка.
- Агат, открой, - приглушенное в ответ. - Я ненадолго. Просто хотел отдать тебе кое-что.
Снова заглядываю в глазок, хмурясь, но разглядеть ничего не получается. И что он хочет мне отдать?
Поколебавшись, поддаюсь своему любопытству, правда, лицу старательно придаю максимально недружелюбное отношение.
- Я после дежурства, - говорю холодно, открыв дверь, - и очень устала. В чем дело?
- Я помню, - Роман кивает. - Я тоже после дежурства… Поэтому не прошу, чтобы ты сейчас поговорила со мной. Но хочу, чтобы ты… поняла… в общем, вот.
Протягивает мне старую коробку, которую я беру, растерявшись от того, насколько смущенным он сейчас выглядит. Ни дать ни взять, мальчишка, которого поймали на какой-то неловкости.
- Что это? - спрашиваю машинально.
- Посмотришь, - он нервно усмехается, запускает пальцы в растрепанные волосы, переминается с ноги на ногу. - И я очень надеюсь…. что мы поговорим, потом, вечером. Хорошо?
- Ладно, - отвечаю, помедлив.
- Ладно, - Роман снова неловко кивает. - Ну… я пойду.
- Угу, - киваю, глядя на топчущегося на месте мужчину.
- Позвони мне, - он все никак не сдвигается с места. - Или зайди. В смысле, в квартиру позвони или зайди, но можешь и на мобильный…. я звук включу.
- Хорошо, - берусь за створку с намеком, что собираюсь закрывать.
- Пока, - Князев наконец отступает на шаг, и я, еще раз кивнув, захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной.
Уф-ф-ф, даже колени трясутся… с чего вдруг?
Выдохнув, тащусь в комнату и сажусь на диван, держа коробку на коленях.
- Как думаешь, что там? - спрашиваю у тут же сунувшего ко мне нос Компота. - Вот сейчас мы и посмо… ох!
Трясущимися пальцами перебираю пожелтевшую бумагу.
Письма. Мои письма, господи ты боже мой!
Не выдержав, закрываю лицо руками, всхлипываю - даже не знаю, то ли из-за стыда, то ли из-за нахлынувшей волной нежности, то ли еще из-за чего-то.
Поверить не могу! Зачем он их сохранил?!
Еще один вопрос - почему он получал их, но не отвечал?!
Глубоко дышу, трясу руками, пытаясь успокоиться и не разреветься. Хожу кругами вокруг этой коробки на диване минут пять. Потом, решившись, снова беру ее в руки и достаю всю пачку.
И только тут замечаю, что между моими конвертами, вперемежку, лежат свернутые листки бумаги. Опускаюсь прямо на пол и начинаю осторожно раскладывать вокруг себя письма, чтобы не перепутать.
- Он… писал ответы? - спрашиваю у самой себя шепотом.
Странным образом первым мне в руки попадается письмо, которое Ромка написал, видимо, сразу, как только получил все мои… Зажимаю рот рукой, читая ровные строчки, из глаз все-таки льются слезы… Интернат! Как же так?!
Поверить не могу, что Маргарита Семеновна и Дмитрий Константинович могли так поступить с сыном! Осторожно откладываю исписанный листочек в сторону, так бережно, как будто он может искрошиться в руках, и беру следующий.
Спустя два часа я, зареванная, с красным лицом и распухшими глазами, окидываю взглядом пол, заваленный бумагой - конвертами, моими тетрадными листочками, его записками. Прислоняюсь спиной к дивану - так и сидела все это время на полу - машинально поглаживаю устроившегося с удобством на моей подушке Компота. Два года переписки в пустоту… как все по-дурацки у нас получилось!
Если бы не этот интернат, Ромка ответил бы мне сразу.
Если бы мы продолжили обмениваться письмами, он бы наверняка поддержал меня в моем желании поступать на медицинский.
Если бы, если бы… да кабы.
Все случилось так, как случилось.
Моя жизнь могла бы сложиться совершенно по-другому, но какой смысл теперь об этом рассуждать?!
Я ведь сказала сегодня папе, что это моя жизнь. И мои ошибки. И…
Подскакиваю с места, несусь в ванную, быстро, ахая и фыркая, умываюсь ледяной водой, стараясь не тереть лицо - быстрее сползет краснота. И едва успев промокнуть кожу, выскакиваю наружу, на лестничную площадку.
Только после того, как звоню в квартиру Князеву, до меня доходит, что он ведь, как и я, после дежурства. Наверняка лег и отрубился, а я тут….
Но додумать не успеваю. Потому что дверь распахивается почти сразу.
И мы даже ничего не говорим друг другу. Я просто делаю шаг вперед, а он ловит меня в охапку, прижимает к себе и целует, как в последний раз!
- Я чуть не умер за эти два часа, - шепчет мне лихорадочно, оторвавшись на секунду от моих губ.
- Не надо умирать, - с трудом перевожу дыхание, улыбаюсь ему. - Кто же меня
