В объятиях воздуха. Гимнастка - Юлия Туманова

Перед выходом она тщательно протерла большое зеркало в прихожей и долго разглядывала свое отражение. Стриженый затылок вызывал какое-то чувство незащищенности, а в остальном все казалось прекрасным. Блестящие глаза, на донышке которых таились миллионы загадок и надежд. Чистая, нежная кожа лица, идеально обтягивающая узкий подбородок, высокие скулы, гордый лоб. Жесткие вихры, едва прикрывающие уши. Если чуть дернуть уголками губ, получается мордашка нашалившей девчонки, школьницы. Чуть сощурить глаза, пару раз взмахнуть ресницами — роковая женщина, за которой не грех и на край света отправиться. Задумчиво-грустный взгляд, опечалившийся рот — лицо несчастной принцессы, скромницы и молчуньи.

Вета довольно улыбнулась своим метаморфозам. Итак, она может быть кем угодно, и вряд ли Алексей так легко узнает ее в новом обличье. Вернее, в новых обличьях.

… - Ох, я, видите ли, его невеста, но мы ужасно поссорились вчерашней ночью. — Вета выразительно закатила глазки и, продолжая покачивать ножкой, так что юбка ползла все выше и выше, доверчиво склонилась к мужчине, — вы же понимаете, как это бывает между влюбленными.

Мужчину звали Владимиром Николаевичем, и амурные отношения ему уже не грозили. И хотя при виде Веточки шестидесятитрехлетний господин пустил слюну, опасаться чего-то более существенного не приходилось. Подпирая толстым кулаком двойной подбородок, он затаив дыхание слушал откровения Веточки. Владимир Николаевич был первым человеком, к которому девушка попала сегодня, ступив на тропу поисков. Этот человек оказался внимательным и добродушным, сразу не выгнал, хотя к нему, как к замредактора, пробиться было не легко, но зато потом он вовсе не хотел с ней расставаться.

— Может быть, мы обсудим все это за ужином? — светским тоном осведомился мужчина, демонстрируя готовность начать ужинать прямо сейчас, в полдень.

— Ох, я не могу ждать, — всхлипнула Вета, — я хочу как можно скорее разделаться с этим мерзавцем. И как только я буду свободна…

Она облизнула губы, словно подбирая слова для продолжения, но Владимир Николаевич уже и так все понял. Единственное, что требовалось от него, — адрес непутевого жениха, этого болвана, упустившего такую прелестницу. Увы, у Владимира Николаевича адреса не было, но он сообразил, что говорить об этом не надо. Иначе девушка просто встанет и уйдет. Поэтому он дипломатично помалкивал, даже не потрудившись задуматься, почему это невесте не известен адрес жениха. Веточка провела в его кабинете уже полчаса, но ничего не добилась, кроме сальных улыбок седого донжуана. В конце концов, ему пришлось признаться, что сотрудник по фамилии Тобольский очень редко приносит свои материалы и, хотя в редакции его ценят, ни номера его телефона, ни адреса никто из сотрудников не знает. Журналист работает сам по себе.

— Волк-одиночка, — недовольно бурчал Владимир Николаевич, — вы, милая, правильно сделали, что решили окончательно с ним порвать. Ненадежный человек, крайне ненадежный.

— Ну а друзья у него тут есть? — отчаявшись, спросила Вета.

— Откуда?! Так, здрасте-привет, может, и выпил пару раз с кем, не знаю. Но ведь это еще, ни о чем не говорит…

Веточка поднялась, одернула юбку:

— Что ж, было приятно побеседовать. Если этот негодяй объявится в ближайшее время, вот мой телефон.

— А как же насчет ужина? — всполошился Владимир Николаевич, подавая даме пальто.

— Обязательно поужинайте, обязательно, — проворковала она, — ужинать надо каждый вечер.

Выскользнув из кабинета замредактора, Веточка решила, что за такую шутку вряд ли можно поставить отлично. «Дешевый юмор», — как сказал бы тот, который… Зато твой юмор что надо! — зло подумала Вета, вспомнив, какую шутку сотворил с ней голубоглазый журналист. Ну, ничего, хорошо смеется тот, кто смеется последним, успокоила она сама себя и побрела вдоль коридора. То и дело навстречу попадались какие-то люди.

— Здравствуйте, извините, я ищу Алексея Тобольского…

— Простите, Алешу Забродина где можно найти?…

— Добрый день, а Забродин будет сегодня?

Все здесь были слишком поглощены собой и свежими городскими сплетнями. Обсуждались исключительно новые катастрофы, скандалы и чужие бракоразводные процессы.

— Не знаю такого…

— Забродин на прошлой неделе был, вы зайдите к Владимиру Николаевичу…

— Леха? А зачем он вам? Я же намного лучше, приглядитесь. Ну не знаю, честно, не знаю.

— Откуда у нас его адрес?!

Покинув этот муравейник, Веточка решительно направилась по следующему адресу. На этот раз редакция оказалась маленькой и уютной. Секретарша, мило улыбаясь, быстренько открыла файл с данными всех сотрудников и, все так же мило улыбаясь, объявила Веточке, что Тобольского среди них нет.

— Он же внештатник, сам по себе, — сказала девушка, и Веточке захотелось ее стукнуть за то, что она продолжала улыбаться.

Ладно, еще не вечер. Вета свернула в какое-то кафе, но, вспомнив, что денег у нее не осталось ни копейки, быстро вышла обратно. Даже пяти рублей на пирожок не нашлось в карманах нового пальто. Сглотнув голодную слюну, Вета двинула дальше, благо, что редакции располагались друг от друга не очень далеко. Однако стало холодать, взвился колючий ветер, расшвыривая вокруг снежинки и безжалостно трепля ветви деревьев. Кое-где уже зажглись фонари, но Вета все не теряла надежды. В следующей редакции сидел вахтер, пожилая бабулька с непроницаемым лицом бывшего сотрудника КГБ.

— Не пущу! — заявила она. — Не имею права!

Ни входящих, ни выходящих больше не было. Веточка умоляла и грозилась, обещала горы золота, клялась вернуться через секунду, но бабушка была неприступна, как Троя. Ей, видимо, доставляло удовольствие само ощущение власти. Вконец озверевшая Вета штурмом взяла «вертушку» и бросилась на второй этаж.

— Куды? — опешила старушка, но с места не сдвинулась, здраво рассудив, что в ее возрасте гоняться по лестницам чревато. — Ну, ужо я тебя провожу.

И, погрозив в сторону Веточки сморщенной фигой, бабушка принялась названивать какой-то Евдокии Семеновне, чтобы поделиться своими выводами насчет нынешней молодежи.

Вета тем временем заглядывала во все кабинеты подряд. На нее шикали, с ней заигрывали, ее приглашали на чай, в театр, на Карибские острова, ей хамили, ее просто не замечали. Все зависело от того, кто встречался ей на пути — мужчина или женщина. Но, ни те, ни другие не могли ей помочь, Алексея Забродина никто не знал. Тогда Веточка стала спрашивать Алешу Тобольского. Под своими материалами в этой газете журналист подписывался именно так. Но на Тобольского реагировали еще хуже, мужчины даже перестали улыбаться Веточке.

— Слышь, красавица, ты своего друга здесь не ищи, — шепнул один из газетчиков, слоняющийся без дела в курилке, — он нашему главному свинью подложил, теперь никто о нем тут и слышать