Жестокие игры Карима. Обожгу твою душу - Иман Кальби

Я водила языком по его вожделению, упивалась его желанием, наслаждалась своей покорностью и властью одновременно.

Почувствовала, как обнял шею и заставил поднять на него глаза.

- Мы можем делать это одновременно…- хрипло прошептал он,- я с ума схожу- как хочу тебя попробовать!

Мы сплелись в кокон- бесстыдный, первобытный…

Я ощущала его дыхание там, где пульс бил громче всего. Его язык - как раскаленный металл на моей плоти. Мои пальцы цеплялись за его бедра, и все стало одним единым, без границ. Мы двигались в унисон, как будто давно знали друг друга, до плоти, до самого основания. Все, что я чувствовала, - это жар, пульс, восторг и безумное, животное желание раствориться в нем, растворить его в себе.

Поза, в которую мы сплелись, была как древний ритуал - откровенный, первобытный, без стыда. Мы отдавались друг другу целиком, по-настоящему, без остатка. Мои стоны тонули в его теле, его дыхание рвалось в моей груди. Это было не просто близостью - это было поглощением. Как если бы сама пустыня приняла нас в свое сердце и сделала частью своей тайной, вечной страсти

После дикого, пульсирующего пожаром удовольствия он посадил меня на себя. Без передышки. Без право на то, чтобы вынырнуть из забытья экстаза. Лежал подо мной - раскованный, сильный, пульсирующий желанием, и я знала: этой ночью я вкушу его полностью. Теперь уже без спешки. Без сомнений. Только кожа к коже, дыхание к дыханию, стоны вперемешку со звездами.

Я опустилась, медленно, с наслаждением, будто смакуя каждое движение. Мое тело изгибалось над ним, как пламя над сухой ветвью - гибко, жадно, завораживающе. Его пальцы вжались в мои бедра, когда я накрыла его губами. Ответ был мгновенным - он захватил меня точно так же, снизу вверх, так, что у меня перехватило дыхание.

Поза была дерзкой. Непристойной. Совершенной. Мы сплелись, как два зверя, ведомые инстинктом. Мои волосы касались его груди, его дыхание щекотало мое нутро. И все это - под открытым небом, среди барханов и теней, где нет ни правил, ни одежды, ни удерживающей морали. Есть только первородная правда.

Я слышала его стоны сквозь дрожь собственного тела. Чувствовала, как он захватывает меня - настойчиво, жестко, с безумием в каждом движении языка. А я в ответ – принимала еще более отчаянно и искренне... Мы толкали друг друга на край, снова и снова, словно играли в чувственное насилие без боли, только с экстазом, с истерикой удовольствия.

В какой-то момент мир исчез. Только мы. Его голос глухо вырывался в ночь, мой смех дрожал на грани крика, и в этом безумии я вдруг поняла: страсть - это когда небо становится ближе, чем тело. Когда вкус человека - важнее воздуха.

Пустыня смотрела. Мы были ее ритуалом. Ее жаром. Ее святотатством и храмом.

- Я люблю тебя, Инна… -шептал он, изливаясь в меня.

- Я люблю тебя, Карим,- вторила я ему, принимая… Все принимая от него… До конца…

Рассвет в пустыне всегда холодный.

Он знал это- и потому я проснулась, лежа на его горячем теле.

Огнище вокруг нас догорало.

День занимался. Впереди было много всего.

Я обещала Кариму, что мы полетим в Дамаск и там он представит меня родственникам.

Трепетала от этой мысли.

Не потому, что боялась, что они не примут.

Я думала о том, что он, наконец, помирится с ними… Наконец, скинет с души этот тяжкий камень…

Аккуратно встала.

Нащупала свое платье, отряхнув его от песка.

В этот самый момент почувствовала какое-то движение позади…

Обернулась.

И даже не удивилась.

Сибиль…

Она смотрела на меня пустым взглядом.

На меня и на спящего Карима.

Сколько она видела?

Что она знала?

-Отойдем?- сказала тихо.

Я молча кивнула.

Потому что поняла, что уже она ничего мне не сделает.

Мы подошли к ее лошади. Она дышала тяжело и молчала…

Просто смотрела на то, как на горизонте встает диск солнца…

- Я так и не смогла вытравить пустоту в его глазах… Как ни пыталась, не смогла…- произнесла тихо,- наверное, потому что душевно сама пуста… Тебе не понять, Инна, но… когда погибла моя сестра, когда я сама была в шаге от смерти… Внутри словно бы что-то надломилось… Все считают меня смелой, а я так сильно боюсь смерти… Что защищаюсь от нее агрессией, нападаю первой… Словно бы всю жизнь кричу ей, что будет иначе, по-моему, что я смогу ее переиграть…

Прикрывает глаза . Думает. И я не перебиваю.

- Когда ты появилась, Инна, я уже поняла, что проиграла. И дело было даже не в том, что Карим нашел новую девушку, которую отчаянно хотел спасти… Просто ты была особенной…

В ту ночь, когда мы пришли в лагерь, накануне вашей официальной встречи он сказал мне, что ты всего лишь сосуд- и не соврал.

Женщина- сосуд, Инна. Без нее вода просто утечет в песок. Ты сохранишь его мир, его душу, его самого… В этом твоя истинная сила… И да, я ухожу… Потому что проигрывать надо тоже достойно.

Не говори ему, что я была здесь. Я приходила не к нему, а к тебе. С ним мы расставили все точки над i еще пару недель назад, после той игры… И да, я сначала не могла смириться, а потом поняла, что и мириться- то не с чем. Карим никогда не обещал мне большего.

-Он называл тебя своей женщиной…

- Он не называл меня своей богиней,- печально усмехнулась она и тут же забралась на коня,- прощай Инна из Бабилонии!

Сибиль уходила в рассвет. Солнце почти встало. День занимался. Денб и новая жизнь…

Эпилог

Эпилог

Утро в Дамаске определенно особенное. В нем свежесть зелени Гуты, аромат жасмина и кардомона. В нем уходящая нега бархатной ночи и мое сердце, которое так давно было неспокойным…

А сейчас на сердце тепло. И этим теплом неизменно хочется поделиться с тем, кто становится частью тебя...

Потому Инна здесь. Я хочу, чтобы она тоже прочувствовала сердцебиение этого города. Мы поедим с ней знаменитый шиш таук, будем целоваться с видом на сады Гуты, воспетые еще Пророком Мухаммадом, со священного Касьона и... она познакомится с моей семьей... Уже познакомилась, если быть точнее. Мы прилетели накануне и она уже, конечно же, нашла общий язык с матерью и сестрой...

- Здравствуй, Каримджи,- подкалывает меня в привычной манер