Спецназ по соседству - Лана Вайн

Я делаю шаг и тут же попадаю под прицел десятков проницательных мужских глаз. Эм… много тестостерона. Очень, очень много тестостерона! Здесь им все буквально пропитано! Ирка бы на моем месте точно визжала от счастья. Я же смущаюсь, вскидывая руку:

– Всем привет.

Мужчины наперебой начинают со мной здороваться. Кого-то я знаю лишь в лицо, с того злополучного вечера, когда Глеб вытащил меня из клуба и запихал в их служебную машину. С кем-то знакома чуть лучше. А с Марком и Ником мы и подавно уже, типа, закорешились. Они классные. И зависают у нас в гостях стабильно раз в неделю в свой выходной.

А еще я в этот момент несказанно радуюсь, что положила много еды. Так много, что ее должно хватить на всех!

– Привет, подруга, скажи, что ты пришла нас накормить? – отбивает мне двумя ладонями «пять» Раш. – Парни, никто не готовит такие божественные биточки с сыром и ветчиной, как это делает Аврора!

– Тогда какое счастье, что сегодня я их так много напекла, – улыбаюсь я. – Привет!

– Чувствуй себя как дома, – говорит Никита, приветственно приобнимая меня.

– Прости, сегодня я без твоей «любимой» подруги, – хмыкаю, намекая на Иру, с которой они при любом удобном случае «кусаются».

Командир отряда хмыкает, говоря:

– Значит, сегодня все мои нервные клетки доживут до конца дня.

Я хихикаю. Глеб помогает мне размотать мой километровый шарф и снять куртку. Проводит экспресс-экскурсию по месту, где, как я поняла, бойцы зависают в свободное от тренировок и выездов время. Здесь достаточно… миленько. На сколько может быть «миленьким» место, в котором свое время проводят десятки разных мужиков.

Мужчины быстро накрывают на стол обед. Глеб наливает мне в свою кружку черный чай с лимоном и усаживает в углу, поближе к батарее, приказывая отогреваться. Хотя я, кажется, оттаяла уже, стоило мне только переступить порог этой комнаты со слишком большим количеством горячих мужчин на квадратный метр.

Сам Глеб садится рядом и начинает за обе щеки уминать толчонку с жареной курочкой, которую я готовила все утро. Я смотрю на довольное выражение лица своего бойца и умиляюсь, чувствуя себя в этот момент своей бабулей. Все-таки не зря я тащилась через весь город в мороз! Зато теперь моя душа будет спокойна. По крайней мере один раз за сутки мой боец поест нормально, а не лапшу быстрого приготовления.

Я обхватываю кружку руками и вдыхаю носом вьющийся от чая лимонный аромат. Расслабляюсь в приятной компании. Смущаюсь от того, как мужчины расхваливают мою еду, и слушаю байки нелегких будней спецназа, хохоча до колик в животе. Не замечаю, как пролетает целый час. И, по всем законам приличия, мне пора сбежать, пока кто-нибудь из руководства не решил неожиданно нагрянуть с проверкой.

– Во сколько ты завтра утром приедешь? – спрашиваю у Глеба, обратно упаковываясь в верхнюю одежду так, что видно остается лишь глаза.

– Постараюсь до твоего ухода в салон.

– Постарайся, – строю глазки я, – не могу начинать рабочий день без твоего поцелуя!

Глеб улыбается. Я зажмуриваюсь. Он обхватывает ладонями мои щеки и чмокает меня в губы. Пару быстрых, нежных раз. Выдыхает:

– На вечер планы есть?

– Позову Иру. Сварим глинтвейн, поболтаем и залипнем на сериале. А у тебя?

– Один. Скучать.

– Боже, ты это чувствуешь? – смеюсь я. – Мы превращаемся во влюбленных голубков, от которых на зубах скрепит сахар! А еще пару недель назад мы над такими парочками в кино смеялись. Жизнь такая непредсказуемая штука…

– Однозначно. Я тебя провожу, – берет меня за руку Глеб. – Твое такси будет через пять минут. И даже не вздумай спорить, Аврора!

Я закрываю открытый было рот.

– Ладно, твоя взяла.

Тепло прощаюсь с коллегами Глеба, и мы выходим в коридор. Шагаем, перекидываясь планами на следующий наш совместный выходной, потому что Новый год все ближе, и мне уже не терпится поставить ёлку и нарядить квартиру к празднику. Заболтавшись, не сразу замечаю, что нам навстречу кто-то идёт. А когда понимаю это, прятаться уже поздно, потому что этот кто-то уже в паре метров от нас, и Глеб резко тормозит. Я едва не впечатываюсь носом ему между лопаток.

– Что ты… – начинаю, вскидывая взгляд. – О-о-ох, – срывается с моих губ протяжное, когда я вижу, кто так уверенно, чеканя шаг, двигался нам навстречу. По форме, в зимней парке и фуражке, со стальным блеском в тёмно-зелёных глазах. Знакомых мне глазах. Буквально каждое утро я вижу их в отражении зеркала.

– Папа, – констатирую я тихо.

Моё сердце пропускает парочку ударов, а ладони сильнее сжимают руку Глеба. Я буквально обнимаю его руку, прильнув всем телом. Чёрт!

– Аврора? Что ты здесь делаешь? – басит отец, переводя свой взгляд с меня на наши с Глебом руки, в конце концов остановив свой хмурый взор на лице моего парня. – Ты, значит? – Совсем не добрая ухмылка трогает губы генерала. – То-то мне показался голос в трубке знакомым. Всю голову сломал, кто это такой… борзый.

Папа делает шаг вперёд.

Я инстинктивно дёргаюсь назад.

Глеб решительно задвигает меня себе за спину, бросая напряжённым голосом:

– Давайте обойдемся без глупостей, генерал, – сжимая и разжимая кулаки.

– И что, прям ударишь? – хмыкает отец, заметив его жест.

– Если придётся, ударю. Можете не сомневаться.

– Да вот ни капли. Я слишком долго тебя знаю, Савицкий, чтобы быть уверенным в том, что ты – человек слова. Только я ведь тоже бить умею. Ты на возраст не смотри.

– Па… – сиплю я.

– Это угроза? – заводится Глеб.

– Предупреждение. Ну и? Давно это у вас? – переводит взгляд на меня отец.

Я мысленно ёжусь под весом его ощутимого недовольства. Оно нависает надо мной, как в старые добрые времена, грозовой тучей. Давит на плечи и совесть. Однако мне удаётся сдержать дрожь в голосе, когда я спрашиваю:

– Что именно тебя интересует?

– По-видимому, всё. Ведь звонить отцу и рассказывать о своей жизни ты, Аврора, не торопишься.

– Так же, как и ты моей жизнью не сильно интересуешься. Конечно, только если это не вопрос твоей подмоченной моим переводом репутации.

Отец сжимает челюсти. Так сильно, что линия его скул опасно заостряется. Он снова переводит взгляд на Глеба, словно не зная, кто из нас двоих заслуживает большей порции его недовольства. Рычит, разгоняя по моей спине тревожные мурашки:

– Я доверил тебе самое дорогое, что у меня есть, Савицкий. А ты? Что сделал?

– Не переводи тему, пап! – вскрикиваю я.

– А что я? – спокойно парирует Глеб. – Доставил вашу дочь в