Спецназ по соседству - Лана Вайн
– Вот! Даже здесь ты умудрилась найти приключения на свою задницу, Аврора.
– Эй, ты обещал!
Отец качает головой, отпивая свой кофе из стаканчика. Пару минут мы молчим. И снова папа заговаривает первый, подводя итог:
– Значит, домой ты не вернешься.
– Увы…
– Квартира хоть хорошая? Денег хватает?
– Пока трачу запасы. Пару недель назад начала работать по своей дизайнерской специальности. Я справляюсь. Мы… мы справляемся, – поправляю себя.
– Хорошо, – коротко кивает отец. – Хочу заехать к вам в гости…
– С ревизией? – подкалываю.
– С тортом, – отрезает па.
Я расплываюсь в улыбке и спрашиваю осторожно:
– Значит ли это, что ты даешь нам с Глебом свое благословение?
– А оно вам нужно?
– Не совсем. Но! Мне было бы приятно. И Глебу тоже. Я знаю, что он очень уважает тебя как профессионала и всегда очень лестно о тебе отзывается. Так что…
– Как бы сильно мне не хотелось признавать, но Глеб хороший парень. Я знаю его с самой его молодости. Видел, как он рос и уверенно шагал вверх по карьерной лестнице. С таким мужчиной можно строить семью. Да. Но… разница в возрасте ваша, конечно, меня пугает.
– Ой, это такая ерунда! – отмахиваюсь я.
– Время покажет, – бросает нехотя отец.
Конечно, это не «да», но и не «нет». В данный момент я и на это согласна.
Я улыбаюсь папе, сжимая пальчиками его широкую мозолистую ладонь. Он выдавливает из себя лишь подобие улыбки, но хотя бы пытается. Уже хорошо! Знаю, что для него пойти на попятную – это сложный и мучительный процесс. Поэтому ценю его попытку – капитуляции в некоторых вопросах – вдвойне сильнее!
Напряжение между нами хоть и не исчезает до конца, но немного ослабевает. Дальше мы пьем свой кофе, я даже решаюсь заказать десерт. И болтаем. Папа рассказывает, как прошли его два месяца. Я делюсь, без подробностей, как прошли мои. О поездке к бабушке рассказываю и о том, как мы с Глебом оба удивились, поняв, что «знакомы» через отца. А когда мы допиваем свой кофе и выходим на улицу, папа предлагает подбросить меня до дома.
Я мешкаю, прикидывая, стоит ли прям так сразу рассекречивать свой адрес. Однако тащиться далеко на метро с двумя пересадками мне неохота. Поэтому с удовольствием принимаю его предложение и запрыгиваю в служебное генеральское авто.
До нашего с Глебом дома мы доезжаем в рекордные тридцать минут, даже несмотря на плохие погодные условия и заметенные снегом обледенелые улицы.
– Спасибо, что подвез, – говорю я, выскакивая из машины у подъезда.
– Спасибо, что дала мне шанс объясниться, – коротко кивает отец, выходя следом. – И… пожалуй, кхм, я все-таки должен это сказать… – смущается отец.
– Что еще? – удивленно спрашиваю я.
– Прости меня, Аврора. За свою прямолинейность и твердолобость. Я буду над собой работать. Но и ты, будь добра, относись к моему характеру с пониманием. Люди в моем возрасте редко меняются, понимаешь ли.
Я посмеиваюсь. Да уж, извинение чисто в стиле Игната Савельевича!
Говорю:
– Принято, пап. И ты меня прости. За все. Люблю тебя! – бросаюсь отцу на шею, смачно чмокая его в колючую щеку.
– Да, я тебя тоже. Но.
– О, я так и знала, что будет «но»!
– Не ерничай, юная леди. Я хочу, чтобы ты постоянно мне отчитывалась, как твои дела. Звонила и писала своему старику каждый день. Без исключения!
– Па-а-ап, – закатываю я глаза, – ну серьезно?
– Не пап, а компромисс. Я даю тебе возможность жить самостоятельно, а ты держишь меня в курсе всего, что происходит в твоей жизни. По-моему, звучит достаточно примирительно.
– Ладно, – хмыкаю я, – ты прав. Будем поддерживать связь.
– Отлично. И еще одно… Аврора, заклинаю, вернись в университет на очное отделение! Закончи, получи нормальный диплом. У тебя на работу еще целая жизнь!
– А жить я на что буду?
– Я могу…
– Нет, – обрубаю, – я не буду брать у тебя денег! – говорю решительно, поднимая ладошки. – Ты был прав – раз я решила, что могу существовать самостоятельно, то я должна сама себя содержать. А так как совмещать учебу с работой я пока не могу… пока… но, как ты сказал мне в кафе, время покажет. Просто доверься мне, ладно?
– И почему мне кажется, что ты за эти месяцы сильно повзрослела? – звучит с ноткой грусти. Папа легонько щелкает меня по кончику носа, как часто делал, когда я была совсем кроха.
– Возможно, потому что так оно и есть, – говорю я. – Мне надо было вылететь из-под твоего крыла, чтобы начать отращивать свои крылышки. Иначе я так никогда бы и не смогла оттолкнуться и взлететь, – улыбаюсь я. – Я рада, что мы поговорили и все решили. Спасибо, папуль, что ты у меня есть! – киваю я и еще разок на прощание обнимаю своего родителя.
В конце концов, мы – дети – можем бесконечно беситься на то, как родители пытаются указывать нам, как жить. Но от этого они не перестают нам быть самыми близкими, самыми родными и самыми дорогими людьми в этом мире. Просто иногда надо быть чуточку… терпимее.
Домой я захожу, когда за окнами уже начинает смеркаться. Бросаю рюкзачок, раздеваюсь, переодеваюсь в пижаму, завариваю себе чашечку чая с малиной и устраиваюсь на диване, подогнув под себя ноги, тут же набирая Глебу. Он отвечает после первого же гудка. Словно все это время сидел с телефоном в руке и ждал.
– Все хорошо, котенок? – звучит взволнованное.
– Глеб, знаешь, что я тут поняла?
– Что?
– Что я ни разу не сказала тебе, как сильно я тебя люблю! Безумно! Умопомрачительно!
На том конце провода виснет задумчивая тишина.
Секунда.
Две.
Три.
– Котенок, скажи, что ты не пытаешься со мной попрощаться? – теперь голос моего мужчины откровенно напуганный.
– Что? Попрощаться? Нет, дурачок! – смеюсь я. – Наоборот, тебе теперь придется сильно постараться, чтобы от меня избавиться, потому что мой отец и твой начальник типа дал нам свое благословение.
– Типа? Это как?
– Дома расскажу. Разговор был долгий и обстоятельный.
– Значит, все прошло хорошо?
– Более чем. Я довольна.
– И где ты сейчас?
– У нас с тобой дома. Пью чай, смотрю в стену и скучаю по тебе.
Мой боец выдыхает. Я не могу сдержать ехидного смешка:
– Напрягся, да, здоровяк?
– Есть немного, – слышу по голосу, что Глеб улыбается. – Издергался весь, пока ты не позвонила. Так, значит, я правильно понял, что вы помирились? Тебя не забрали и не спрятали
