Исцелю тебя - Кира Алиева

Но мои движения пока ещё скованые и медленные. А остальные омоновцы отошли к машине, помочь упаковать внутрь всё ещё сопротивляющегося мужика. Поблизости только мы с Федей.

Боже, неужели я не успею?

Каждый шаг даётся мне с болью, потому что я уронил трость. Мне тяжело. Но я готов доползти до дочери хоть на брюхе.

Пока я иду неуклюже, словно младенец, впервые вставший на ноги, Федя обгоняет меня и бежит в сторону Светы и Алинки.

В два прыжка достигает их. Бывшая отшатывается и прикрывается моей малышкой. Трясущимися руками выхватывает из кармана маленький складной ножик.

Время замирает для меня, но не для моего медбрата. Он рывком оказывается у Светы за спиной, и хватает её за шею. Нажимает на какие-то точки, после чего мразь, посмевшая затеять всё это сумашествие, обмякает и падает к ногам Феди.

Он же хладнокровно переступает через неё и поднимает на руки мою дочь. Алинка испуганно истерит и отбивается, но Федя шепчет ей пару слов на ушко и показывает в мою сторону.

Моя малышка видит меня и начинает реветь уже взахлёб, протягивая ко мне руки. Я же в бессилии падаю на колени.

И тоже плачу.

Федя быстро подходит и отдаёт дочь мне. Я с облегчением прижимаю её к себе и целую всё, до чего добираюсь. Волосы, лоб, глаза, нос, пухлые щёчки...

— Всё хорошо...не плачь моя радость, только не плачь... Папа рядом. Больше тебя никто не обидит. Я радом, малышка...

Вся это ситуация длилась не более минуты, но для меня это время растянулось на столетие.

Больно, как же мучительно больно осознавать, что чуть не потерял самое ценное, что у меня есть в этой жизни. Свой смысл жизни.

Никогда бы не простил себе, что не уберёг свою маленькую принцессу. Малышка чуть не стала жертвой безумия собственной матери. Не жизнь, а какой-то сюрелестический ужастик.

Нас наконец замечают, к нам бегут люди в спецодеждах. Один из медиков забирает у меня Алинку, она хнычет, не хочет меня отпускать. Поэтому встаю вместе с ней, не сам, с помощью медиков.

Замечаю рядом с собой Федю. Он дает мне опереться на себя, а я смотрю на него с благодарностью. Не за себя. За дочь.

Я по гроб жизни буду благодарен ему за то, что он вырвал дочь из рук свихнувшейся Светы. Если бы не он, не знаю, чтобы было с дочерью, со мной...

— Фёдор, спасибо тебе огромное! Я твой должник на веки вечные! Даже не знаю, как тебя отблагодарить...

— Просто будьте счастливы, и учитесь беречь себя.

— Да, так и будет. Но я всё равно твой должник.

— Тогда никаких пропусков лечебных процедур. Это будет мне лучшей наградой. А то ловишь вас по всему дому...

— Обещаю, никаких пропусков!

— Я запомню это обещание!

Нас приводят к машине скорой помощи. Врач начинает осмотр дочери. И тут подъезжает вторая скорая, к ней бегут санитары с носилками, в которых с закрытыми глазами лежит бледная Татьяна.

Я подрываюсь с места к своей любимой женщины. Но ноги меня и здесь подводят, становясь слабыми и непослушными.

Опираюсь на дверь кареты медицинской помощи, пытаюсь осилить эту слабость. В это время Таню на носилках заносят в машину, и рядом появляется Олег. Разговаривает с врачом и переодически согласно кивает.

— Олег, что с Таней? — кричу другу, потому что знаю, дойти до него не смогу. Разве что ползком.

Друг поворачивает голову в мою сторону и его глаза удивлённо расширяются. Он что-то торопливо говорит врачу и быстрыми шагами подходит ко мне.

— Дима, вот это да! Ты стоишь, сам? Глазам своим не верю! Я так рад за тебя!

— Да в такой ситуации не то что стоять, я бегать должен, — выдавил я из себя, заглядывая за его спину, в надежде увидеть или услышать что-нибудь относительно состояния Тани.

— Да, ситуация дрянь, если честно. Но мне удалось попросить о помощи у своего одного хорошего знакомого. Слава богу, он действовал оперативно и привлёк надёжных ребят, сделали всё быстро и чётко.

— Что с Татьяной?

— Пока не знаем, она без сознания. Сейчас отвезем её в клинику, будем разбираться.

— Помоги мне к ней подойти. Как видишь, без кресла я своим ногам не хозяин. И трость свою потерял, а без неё всё, и шагу уже не сделаю.

Ответить Олега не дают, окликнув и сообщая, что пора уезжать. Чем раньше доставят Таню в больницу, тем лучше.

— Я поеду с вами.

— Димон, прости, но нет. У тебя здесь дочь, ты ей нужен. Алинке достаточно на сегодня стресса, больница всё же не место для маленьких детей. Позаботься о ней, а я позабочусь, чтобы сестре оказали всю необходимую помощь.

Вот же черт! Олег прав, я нужен дочери, но сердце всё равно рвётся за Таней.

— Хоть одним глазком дай на неё посмотреть, пожалуйста.

— Дим, извини, но нам и вправду нужно уезжать. Я буду держать тебя в курсе всех новостей.

— Хорошо, я буду на связи. Олег, мне очень жаль, что такое произошло. Прости меня, я не думал, что Света на такое способна.

— Димон, хватить накручивать себя. Ты ни в чем не виноват. Она просто ненормальная.

— Я должен был тебя послушать ещё тогда, когда ты предлагал решить вопрос с ней раз и навсегда. А я, как самый последний дебил, пожалел её и отпустил. Послушай я тебя тогда, всего этого сейчас не случилось бы.

— Ну откуда тебе было знать, что она выкинет всё это? И к тому же ты за неё не в ответе.

— И всё же...

— Ты давай, прекращай с этим. Всё у нас будет зашибись, а эта шлюха дорого заплатит за свой поступок. Я сделаю так, что она будет молить о смерти, но легко не сдохнет. — в голосе друга сквозит арктический холод. — Будет умирать каждый день, пока у неё не поедет крыша. А теперь извини, но нам и в самом деле нужно уезжать, Тане плохо, ей нужна помощь.

Олег становится таким, когда трогает самое дорогое, что у него есть, его семью. Света подписала себе смертный приговор. Олега лучше иметь в друзьях, и никогда в врагах. А ещё лучше, избегать его. Он никогда не прощает проступки людям. А Светлана конкретно так накосячила. Друг не успокоится, пока не сравняет её с землёй.

— Я приеду, как смогу. Если Таня придёт в себя до моего прихода, передай ей, что