Развод в 45. Предатель, которого я любила - Лила Каттен
– Ты прав, – говорит Вера. – Извини. Насчет ужина… ты что-нибудь желаешь?
– Без разницы. Я просто хочу домашней еды.
– Конечно, дорогой.
Вера улыбается мне и выходит из ванной. Когда я оказываюсь в гостиной, то какое-то время наблюдаю за тем, как она кормит нашу дочь. Лена из комнаты не выходит. Я слышу лишь ее постоянное хождение и топот.
На мой стук она не реагирует. Поэтому говорю через дверь.
– Мы выезжаем через пятнадцать минут.
– Не поеду никуда, – ворчит она в ответ.
– Иной исход я тебе уже сказал.
Ухожу на кухню. Разогреваю нам с ней по тарелке картофеля с мясом. И едва ставлю на стол, дочь входит. Садится на стул и ест, ни слова не говоря.
«Уже что-то!» – улыбаюсь своим мыслям.
Но уже через неделю жизнь снова возвращается в прежнее русло.
Глава 46
Лена
Она смотрела на воркующую с отцом и Ларой Веру. Лене с трудом удавалось сдерживаться, потому что десять минут назад она попросила отца помочь ей с алгеброй, и он до сих пор не мог отлепиться от своей «чудесной» семьи даже на одно мгновение.
Последние две недели стали испытанием. Она не находила себя дома, оказалась вроде как изгоем своей лучшей подруги, так как ее мать, которая пришла в школу после их ссоры со стервами из параллельного класса, сказала, что это была последняя капля.
Перед подругой встал выбор. Она выбрала порядок в семье. Но Лена не понимала, почему они не могли в таком случае общаться просто в школе. Откуда предкам знать, общаются ли подруги в школе или нет?
Об этом она говорила ей первые два дня после выходных. Пока подруга-стерва не наорала на нее посреди коридора и не сказала отвалить.
Лена отвалила. А потом, уже от нее отвалили другие друзья.
Теперь девочка сидела за столом с отстойной дурой, которая ко всему прочему воняла. Но учителя не позволяли пересесть, так как парт не хватало для такого маневра.
В итоге и школа стала испытанием. Приходя туда, Лена ждала последнего урока, чтобы скорее сбежать.
Третьим местом, где ее по-прежнему не принимали, была больничная палата матери. К ней не пускали часто. А если и пускали, то почему-то между ними не осталось тем для общения.
Лене было плевать на мнение других, на то, что она их могла разочаровать. И сейчас тоже так было. Но, оставшись одной… появилось слишком много времени для размышлений, и они ей не нравились.
– Пап, – снова попыталась позвать отца девочка, но Вера точно в ту же секунду заверещала о том, что их дочь что-то вякнула, и, умиляясь, отвлекла внимание отца, которое она даже не успела привлечь.
Встав с дивана, Лена ушла к себе.
На глаза навернулись очень злые слезы обиды.
Вчера Вера поступала так же. И в итоге домашка не была сделана. А следовательно, это будет очередная двойка в электронном дневнике.
Лена пыталась быть тихой и сдерживала свою злость на мачеху, на бесячую сестру и вынужденные посещения психолога.
Эта женщина ее доставала разговорами. За все сеансы тупотерапии Лена не сказала ни слова. Хотя нет… она продолжала говорить: «У меня все окей».
Отец потихоньку оттаивал. Позволил брать ноутбук, если Лара спала, а она хотела посмотреть фильм. На улице сейчас было слишком грязно, да и холодно. Поэтому гулять не хотелось. К тому же, ей больше не с кем было гулять. Так какой смысл туда идти? Еще Вера иногда звала ее с ними и отцом. Но Лена отказывалась. Даже когда порвались ее кеды, она не стала просить деньги у отца или матери. Она просто продолжила ходить в старых.
– Лена, пошли ужинать, – отец вошел и застал ее за столом.
Но если ему показалось, что дочь занимается, то он ошибся. Девочка держала ручку в руках и, задумавшись, сдерживала гнев.
– Ты так зол на меня, что даже не можешь отвлечься и помочь? – спросила она, положив ручку на стол.
– Ты меня звала?
Лена повернулась к нему и кивнула.
– Не звала.
– Чем тебе помочь?
– Я сама. Иди к своей дочери и ее матери.
– Лена… – отец подошел и положил руку на плечо. Попытался обнять, но это перестало быть для нее важным.
Она помнила, как ее обнимала мама. Как она обнимала брата. Как они обнимали ее. Когда она ушла из дома, потому что ей стало скучно с мамой-инвалидом, ее больше никто не обнимал. И она в этом не нуждалась.
Ей было плевать.
– Есть хочу, а потом лечь спать, – она обошла отца и скрылась за дверью комнаты.
Когда Лена вернулась после ужина, на столе лежал ее телефон. И почему-то… она не испытала радости. Ни капли.
Поэтому оставила его на том же месте. Приняла душ и легла спать.
___
Ирина Юрьевна посмотрела на Лену и отложила ее тетрадь в сторону, остальным раздала и продолжила рассказывать новую тему.
«Новую… – подумала Лена. – Я даже прошлую так и не поняла».
– Лена Никишева, – позвала она ее и указала на доску, – пожалуйста, реши этот пример на доске. Остальные решают в тетрадях.
Лена решила. И решила неправильно, ошибившись в какой-то ерунде.
Учительница сказала, что это была за «ерунда».
– Она бы знала, не будь так увлечена слезами по своему телефону, который отобрал ее отец, – сказал кто-то за ее спиной, и Лена развернулась.
Но она не искала источник голоса. Она смотрела на бывшую подругу. Той хватило наглости опустить взгляд, словно ей было стыдно.
«Вот оно», – подумала Лена.
Она знала, как предают подруги. Те, кто знает о тебе больше всех. Когда они предают, все твои секреты и сказанные вслух вещи становятся достоянием остальных.
Лена знала, но это была ее подруга. Она была так уверена, что их это не коснется.
Она послала ее при всей школе на перемене, и девочка это пережила. Но она тогда и не подумала бы, что через пару недель будет стоять перед классом обсмеянная.
Это тоже было больно. И неожиданно, пока учительница заставила всех замолчать, Лена поняла, что
