В объятиях воздуха. Гимнастка - Юлия Туманова
— Что? Не выдержали моих родственников? Или моих сборов? — улыбнулась Вета.
— Всего понемножку. А ты опять забыла, что мы…
— …на «ты»? — смутилась девушка.
— И без отчества. Скажи: «Здравствуй, Макс!» — Он с удовольствием наблюдал, как румянец заливает ее щечки.
— Мы уже здоровались. Лучше поймай машину.
— Ладно. Прогресс уже намечается. В конце концов, может быть, тебе просто не нравится мое имя.
— Да нет, — легко купилась Вета, — у вас, то есть у тебя, чудесное имя.
— Какое же? — Он приостановился и заглянул ей в глаза, любуясь ее смущением.
— Максим!
— То-то же!
Подъехавший таксист щедро окатил их снежной жижей. Но это не испортило их настроения. Хохоча и возмущаясь одновременно, они залезли в машину — и двинулись в аэропорт.
…Это была сказка. Сказка об экзотической девушке из Испании. В зале звучала музыка Бизе «Кармен», и зрители, затаив дыхание, внимали прекрасным звукам, которые сливались в единое целое с движениями тонкой фигурки на ковре. Гимнастка из Болгарии каждым взмахом руки, каждым поворотом головы рассказывала о жизни, о любви, зажигала зрителей своим темпераментом. То мягко-пластичные, то дерзновенно-задорные, лиричные или полные драматизма позы и жесты, сливаясь с музыкой, создавали поистине феерическую картину.
«Я так не смогу никогда», — переживала Веточка, наблюдая выступление соперницы.
Ее собственные прыжки и пируэты со скакалкой были далеки от совершенства, упражнения с булавами тоже оставляли желать лучшего. Правда, на сегодняшний день Веточка набрала неплохое количество баллов, но это в основном за счет своей непосредственности, которая умиляла судей, да ярких вспышек импровизации. Вета не участвовала в групповых состязаниях, мама Вера настояла на этом, надеясь, что в сольных выступлениях огромный потенциал, заложенный в юной гимнастке, раскроется самым лучшим образом. Но результат пока не оправдывал ее ожиданий.
— Волнуешься? — шепотом спросил у Веточки Максим.
— Ты меня напутал, — вздрогнула она и кивнула в сторону мамы Веры, — мне кажется, Версанна здорово прокололась, заменив Киру на такую бездарность, как я. Осталось только два вида, у меня нет никаких шансов пробиться хотя бы в первую пятерку.
— Брось. А как же твоя композиция с лентами? Ты так самозабвенно готовила ее, что просто обязана победить.
Максим дружески потрепал Вету по плечу. Она снова вздрогнула, но теперь не от страха. Мимолетное прикосновение его ладони мало напоминало ласку, но у Веточки в последнее время почему-то разыгралось воображение. Каждому жесту, каждому слову Максима Сергеевича она находила такие невероятные объяснения, что самой становилось смешно. Вот он улыбнулся, глядя на нее, — быть может, думает о том, как к лицу ей небесного цвета купальник? Сказал, что она непременно должна победить, — значит, верит, что Веточка сильная и талантливая спортсменка.
Максим действительно в это верил, хотя иногда спрашивал себя, не слишком ли он идеализирует Елизавету Титову. Все в ней казалось ему незавершенным, непредсказуемым. Как профессионал он эти качества ценил, как мужчина — опасался. Слишком уж часто его посещали тревожные и сладкие размышления о темпераменте, стремительности, грации, женственности Веточки. Черт возьми! Что за мысли у хореографа перед важным турниром!
— Венера Заринова! — объявил тем временем комментатор.
Соревнования шли своим ходом, а в раздевалке русских гимнасток сидели друг против друга Максим и Елизавета. Молчали.
— Хочешь сока? — спросил хореограф, только чтобы нарушить тягостное молчание.
— Нет, чего мне действительно хочется, так это огромную, жирную куриную ножку. Или гамбургер из Макдоналдса, я однажды его пробовала в Москве.
— Не знаю, есть ли Макдоналдс в Лондоне.
— Это не важно. Я просто хочу есть. За восемь лет знаешь, как надоела диета!
Макс понимал, что это истерика. Многие гимнастки срывались перед самым выступлением. Многие упрекали тренеров в жесткости, с которой они настаивали на определенных весовых рамках. Многие плакали над сладкими булочками и жареной картошкой с кетчупом. Но обычно это был только внешний повод пожалеть себя и пострадать вслух. Он никак не ожидал подобного от Веточки. И тем больше умилился, поражаясь нежности, разлившейся по всему его телу. Разозлившись на свою внезапную слабость, он резко вышел из раздевалки.
Вета, оставшись одна, разревелась. Ей не хотелось возвращаться в зал, чтобы снова любоваться на чужие пируэты и сальто. Неизвестно, сколько она просидела в одиночестве, пока в раздевалку не заглянула мама Вера.
— Сидишь? Плачешь? А там, между прочим, медали завоевывают!
— Ну и пусть. Мне все равно ничего не светит. — Вета всхлипнула.
— Давно я тебя не видела такой, стрекоза, — качнула седой головой тренер, усаживаясь рядом с девушкой, — что случилось? Перегорела? Потерпи, осталось совсем немного.
— Я не могу больше ждать. У меня все дрожит от напряжения, — пожаловалась Веточка.
— Надеюсь, что один гамбургер не повредит твоей фигуре, — сообщил Макс, появляясь в дверях раздевалки.
Вера Александровна изумленно смотрела, как слезы высыхают на ресницах Веты. Молодые люди обменялись улыбками, и Веточка с урчанием впилась в бутерброд.
— Ведь ничего страшного, если она немного поест, Версанна, — весело проговорил Макс.
— Ничего, — протянула тренер, — только проследи, чтобы Вета не слишком увлеклась и не прозевала свой выход.
Макс кивнул, с удовольствием наблюдая, как Веточка работает челюстями.
На ковер она вышла в замечательном настроении. Перед глазами все еще стоял улыбающийся Максим, красавец Максим в своем элегантном костюме, нежный, все понимающий и такой желанный.
Тихо, но настойчиво заиграла музыка. Обруч в руках Веточки стал живым существом, отзывчивым и послушным едва уловимым движениям ее руки. Шпагат, поворот, еще поворот, вертушка, произвольная комбинация. Так вдохновенно она еще не выступала. Шквал аплодисментов обрушился на нее. А впереди были еще упражнения с любимой змейкой. Для этой композиции она переоделась, полностью изменив образ. Теперь на ковре кружилась не легкая голубая снежинка, а взвивался неудержимый вихрь.
Яркий спортивный костюм подчеркивает смуглую кожу и блестящие глаза гимнастки. В тонких руках — красная, сверкающая лента. Веточка рисует в воздухе молнии, вдохновенно подчиняя их ритму музыки. Она — Зевс-громовержец, перед которым трепещут смертные. Она — сама огонь, быстрая, ловкая, ослепительная. Но вот что-то неуловимо меняется в мелодии и что-то странное происходит на ковре. Там, где недавно метались молнии, теперь проходит коррида. Веточка-тореадор взмахивает лентой, вызывая невидимое животное на бой. На раздражающую мулету мчится воображаемый бык. Но тореадор опытен и смел, грациозный прыжок, высокое сальто — и он уходит в сторону. Борьба
