Не развод, а война (СИ) - Вишневская Дана

— Мы пытаемся разобраться в наших отношениях, — уклончиво отвечаю я.

— Понятно, — кивает сын. — А дом останется с нами?

Вот это вопрос в самую точку. Я не знаю, что ответить.

— Пока да, — говорю я неуверенно.

Савелий кивает и уходит собираться в школу. Господи, как же больно видеть, что моя война с Русланом ранит нашего мальчика.

В половине девятого во дворе начинается настоящий цирк. Приезжает пожарная инспекция — молодой парень в форме с кожаной папкой. Через полчаса подъезжает санэпидемстанция — строгая тётка средних лет. Потом экологи, потом ещё кто-то.

Я выглядываю в окно и вижу, как Руслан разговаривает с очередным инспектором. По его лицу понятно — он начинает злиться.

Отлично.

Звонок в дверь. Открываю — стоит та самая строгая тётка из санэпидемстанции.

— Вы подавали жалобу на нарушение санитарных норм?

— Да, это я, — киваю.

— Тогда пройдёмте, оформим протокол.

Мы садимся за кухонный стол, и я рассказываю, как меня разбудили в половине седьмого утра строительным шумом.

— А кто является заказчиком работ? — спрашивает инспектор.

— Мой муж, — отвечаю я. — Но он не предупредил меня об этом. И не получил моего согласия как жильца.

— Понятно. А вы зарегистрированы в этом доме?

— Конечно.

Женщина что-то записывает, потом поднимает голову:

— Вы понимаете, что подаёте жалобу на собственного мужа?

— Понимаю, — твёрдо отвечаю я. — И это мой осознанный выбор.

Через час двор напоминает место военных действий. Инспекторы с бумагами, рабочие в касках, соседи, высунувшиеся из окон с телефонами, снимают происходящее на видео.

Руслан ходит между всеми этими людьми, отвечает на вопросы, показывает документы. Я вижу, как напрягаются мышцы на его челюсти. Значит, план работает.

В обед звонит моя подружка Лена.

— Златочка, что у тебя творится? Мне Светка с вашей улицы написала, что у тебя во дворе пол города собралось.

— Руслан решил меня достать, — коротко объясняю я. — А я решила ему ответить.

— Ого. А что дальше-то будешь делать?

— Не знаю, — честно признаюсь я. — Импровизирую.

К четырём часам дня большинство инспекторов разъезжается. Рабочие сидят на козлах, курят и ждут указаний. Руслан стоит посреди двора, держит телефон в руке и смотрит на мой дом.

Я выхожу на крыльцо. У меня мурашки по коже от его взгляда — холодного, жёсткого.

Он медленно идёт ко мне, и каждый его шаг отдаётся в моём сердце тревожным стуком.

— Молодец, — тихо говорит он, останавливаясь в двух метрах от крыльца. — Очень умно.

— Что именно? — Я скрещиваю руки на груди, стараясь казаться увереннее, чем есть на самом деле.

— Ты вызвала всех, кого только могла вспомнить, — в его голосе звучит что-то опасное. — Пожарных, санитаров, экологов. Даже налоговую.

— И что? — Я поднимаю подбородок. — Я имею право защищать свои интересы.

Руслан делает ещё шаг ближе. Теперь он стоит прямо у ступенек крыльца, и я чувствую этот знакомый запах его парфюма. Чёрт, почему сердце начинает биться быстрее?

— Ты не знаешь, с кем связалась, — произносит он медленно, глядя мне прямо в глаза.

В его взгляде что-то такое, от чего у меня по спине пробегает холодок. Но отступать я не собираюсь.

— А ты не знаешь, на что способна женщина, которую предали в день годовщины свадьбы, — отвечаю я, и в моём голосе звучит сталь. — Ты, видимо, так увлечённо изучал горизонты своего счастливого одиночества, что забыл: это не просто разозлённая женушка с ножом для торта. Это стихийное бедствие, у которого в руках целая коллекция твоих тайных кошмаров.

Мы стоим и смотрим друг другу в глаза. Между нами повисает тяжёлая тишина, полная невысказанных угроз и старых обид.

— Я могу быть очень неприятным противником, — добавляет он тихо, но в его словах столько холодной решимости, что у меня сразу возникает желание взять отбойный молоток и раздолбать ему лоб до основания.

— Посмотрим, — отвечаю я, хотя внутри всё сжимается от страха.

Он поворачивается к рабочим:

— Сворачиваемся, на сегодня хватит. Завтра продолжим.

— А как же инспекторы? — спрашивает тот самый пожилой мужик. — Они же запретили работы до выяснения...

— Завтра у меня будут все нужные бумаги, — жёстко обрывает Руслан. — Грузитесь.

Рабочие начинают собирать инструменты. Я стою на крыльце и наблюдаю, как они убирают доски, строительные козлы, сворачивают провода. Победа? Или это только начало?

Руслан садится в машину, но не уезжает. Опускает стекло и смотрит на меня.

— Злата, — зовёт он.

Я не отвечаю, но и в дом не ухожу.

— Ты думаешь, что победила сегодня? — В его голосе звучит что-то вроде сожаления. — Ты ошибаешься. Это была только разминка.

— Угрожаешь? — Я спускаюсь со ступенек и подхожу ближе к машине.

— Предупреждаю, — поправляет он. — У меня есть ресурсы, связи, деньги. А у тебя есть что?

— У меня есть правда, — отвечаю я, и сама удивляюсь, как твёрдо это прозвучало.

Руслан усмехается:

— Правда? Какая правда, Злата? Что мы последние годы жили как чужие? Что ты сбегала от меня в свою студию? Что мы занимались сексом по расписанию?

Его слова бьют больно, потому что в них есть доля истины. Но я не дам ему переложить всю вину на меня.

— А что ты делал все эти годы? — Я кладу руки на крышу его машины и наклоняюсь к открытому окну. — Работал до ночи! Приезжал домой уставший и злой! Я пыталась тебе рассказывать о своих картинах, а ты отмахивался от меня, как от назойливой мухи!

— Я зарабатывал на всю эту красивую жизнь! — повышает голос Руслан. — На этот дом, на твою мастерскую, на частную школу для Савелия!

— А я что делала? — Теперь я кричу громче него. — Воспитывала твоего сына! Вела хозяйство! Ждала тебя каждый вечер с ужином!

— Ждала, — кивает он. — И делала при этом лицо, как будто я тебе должен за это спасибо сказать.

Боже, как же он умеет ранить в самое сердце. Я отстраняюсь от машины, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.

— Ты мерзавец, — шепчу я.

— Нет, Злата. Я просто мужик, который устал жить с женщиной, которая его не любит.

— Не люблю? — Я смотрю на него с недоверием. — Ты серьёзно так думаешь?

— А разве не так? — В его глазах мелькает что-то уязвимое. — Когда ты в последний раз смотрела на меня с желанием? Когда обнимала просто так, без повода? Когда интересовалась моими делами?

Я открываю рот, чтобы возразить, но слова не идут. Потому что он прав. Когда это случилось? Когда мы превратились в соседей по квартире?

— Видишь? — говорит Руслан. — Ты даже ответить не можешь.

— А ты? — Я нахожу в себе силы дать отпор. — Когда ты последний раз говорил мне, что я красивая? Когда дарил цветы не на праздники? Когда мы с тобой просто разговаривали?

Он молчит, и я понимаю, что задела за живое.

— То-то же, — говорю я. — Мы оба виноваты в том, что наш брак развалился. Но ты решил свалить всю вину на меня и сбежать.

— Я не сбегаю, — тихо отвечает Руслан. — Я просто больше не могу так жить.

— А я могла? — Мой голос срывается. — Ты думаешь, мне было легко? Каждый день ждать, когда ты, наконец, заметишь, что я существую?

Мы смотрим друг на друга, и в этой тишине столько боли, что хочется кричать.

— Тогда зачем ты борешься за этот дом? — спрашивает он. — Зачем тебе всё это, если мы оба были несчастны?

— Потому что у нас есть сын, — отвечаю я. — Потому что я не хочу, чтобы он думал, что любовь — это что-то, от чего можно просто отказаться, когда становится трудно.

— Но ведь любви между нами уже нет, — произносит Руслан, и каждое его слово — как удар ножом.

— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я. — Может, она просто заблудилась среди наших обид и усталости?

Он долго молчит, потом заводит машину.

— А ведь я действительно могу завтра вернуться, — говорит он. — И тогда у меня будут все нужные разрешения. Подумай об этом.

Машина отъезжает, а я стою посреди пустого двора и чувствую себя полностью опустошённой. Что за маразм с нами происходит? Ещё утром я была полна решимости бороться, а сейчас...