Уроки вежливости для косолапых - Виктория Победа

Я улыбаюсь, глядя на эту пару.

— Находчивая у тебя подруга, Аль, — обращается к девушке Миша.

— А то, — кивает Аля, — таких еще поискать.

— А чего искать, Миха у нас не менее смекалистый, Марина не даст соврать, — усмехается Глеб и наступает очередь Миши давиться напитком.

— Верно говорят, мужики хуже баб, — вытираясь салфеткой, недовольно бурчит Миша, пока я пытаюсь осмыслить слова Глеба.

Я помню признание Бурова в том, что наша встреча в школе вовсе не случайность, но реакция и испепеляющий взгляд Миши буквально кричат, что это еще не все.

Мои предположения подтверждает стремительно побледневшее лицо Глеба.

— Ты не в курсе, да? — уточняет виновато.

— Не в курсе чего? — поворачиваюсь лицом к Мише.

— Братан, прости, я же не знал.

Я недоуменно смотрю на Бурова, ожидая ответа на свой невысказанный, но и без того понятный вопрос.

— Мариш, ты только не злись, ладно.

— Не злиться на что?

— Ну скажем так, взять классное руководство тебя не случайно попросили.

Мне требуется несколько секунд, чтобы понять смысл сказанного.

— Хочешь сказать, это твоих рук дело? Ты что, заставил Воскресенскую всучить мне семиклашек? — до меня наконец окончательно доходит.

— Я настоятельно попросил.

— Настоятельно попросил? — уточняю, наклоняюсь к нему.

— Ты мне выбора не оставила, Мариш, — воспользовавшись моим шатким положением, он притягивает меня к себе и быстро целует в губы, — не злись, шепчет, — у меня есть оправдание.

Я собираюсь спросить, что это за оправдание, но Миша меня опережает.

— Я тебе потом скажу.

Глава 49. Тайны прошлого..

— Предвосхищая ссору… Марин, я все объясню.

Я едва успеваю переступить порог номер, как за спиной звучит голос Бурова.

— Ссору? — оборачиваюсь.

— Ну… — он вздыхает, чешет затылок, уперев в меня виноватый взгляд.

Что, правда, считает, что я начну скандалить?

За ужином с его друзьями я вполне благоразумно решила не продолжать этот разговор, во всяком случае не в присутствии Глеба и Алины. Некрасиво все-таки в присутствии посторонних, пусть даже речь о друзьях.

Вообще не хотелось выяснять отношения, и сейчас не хочется.

— Я не собираюсь с тобой ссориться, — улыбаюсь, подхожу к нему, обнимаю.

— Нет? — искренне удивляется.

— Нет, — качаю головой и только сильнее к нему прижимаюсь, — но это не значит, что мне не интересны мотивы.

Беру его за руку и тяну за собой. Буров не сопротивляется, просто идет за мной. Садимся на кровать, я неотрывно смотрю на него, жду.

Он тяжело вздыхает, пальцами лохматит волосы и потирает ладонями лицо.

— Марин, я не знаю, — усмехается, поворачивается ко мне лицом, — просто подумал, что это будет интересно, когда узнал, кто ты и где работаешь.

— Интересно?

— Да интересно, и я уже говорил, что ты мне понравилась еще в клубе. Я же не просто так к тебе подошел, хоть и был не совсем трезв. Не знаю, Марин, серьезно, мне сложно сейчас объяснить, чем я руководствовался, просто захотел и сделал, считай, что я эгоистичный мудак, но у меня есть оправдание. Кстати о нем.

Он заговорщицки улыбается.

— Иди ко мне.

Не знаю, как ему удается всего парой фраз заставить меня делать то, чего ему хочется, но уже через секунду я сижу у него на коленях.

— Оправдание? — перебираю пальцами его волосы.

— Угу, я влюбился, вообще-то впервые в жизни.

— Впервые в жизни значит? — улыбаюсь, продолжая гладить его по волосам.

— А то.

— Красиво стелите, Михаил Юрьевич.

— Это что за жаргон, Марина Евгеньевна? — усмехается, тянется к моим губам.

Я уворачиваюсь, выставляю вперед руку и прикладываю указательный палец к его губам.

— Не понял, — произносит нарочито недовольно.

— Можно я задам личный вопрос?

Он не сразу отвечает, прекращает улыбаться, смотрит на меня серьезно, с каким-то даже подозрением во взгляде.

— Спрашивай, — разрешает.

Я медлю, не зная с чего начать. Просто этот момент мне кажется самым подходящим, чтобы расставить все точки над “i”. В конце концов пару часов назад я всерьез согласилась к нему переехать. К ним. И, пожалуй, неплохо оставить секреты и недосказанности в прошлом. Хотя бы большую их часть.

— Ты только не злись, ладно? — начинаю осторожно, заглядывая в его глаза.

Все же от выработанной годами привычки отслеживать каждую реакцию, каждую изменившуюся деталь, я так и не смогла избавиться.

— Спрашивай, Мариш, — повторяет, пальцами проводит по моей спине, вдоль позвоночника.

— Я просто хочу оставить домыслы в прошлом, — стараюсь правильно подобрать слова и дается мне это с огромным трудом, — ты, наверное, и сам в курсе, что в школе о тебе ходят разные слухи, и я сразу хочу сказать, что не верю в то, что говорят, но мне хочется услышать правду от тебя… — замолкаю, поджимаю губы, не зная, как поставить вопрос.

— Хочешь спросить, виновен ли я в смерти своего брата и его жены?

Опускаю глаза, не выдержав его взгляда. Может, зря я это? Зачем рыться в прошлом, особенно, после того, как попросила не копаться в моем?

Может…

— Нет, — звучит твердо.

И я верю, в принципе, наверное, этого даже достаточно.

Усилием воли, с огромным чувством вины на душе, я заставляю себя посмотреть на Мишу.

Он не отводит взгляд, смотрит прямо на меня, точно в глаза.

Несколько секунд рассматриваем друг друга, всматриваемся в знакомые черты.

Молча.

— Я не имею никакого отношения к смерти родителей Сани, это просто чертов случай, — я вижу, как сложно даются ему слова, как дергается уголок губ, как Миша стискивает зубы, кажется, я даже слышу размеренный стук его сердца.

— Виновник ДТП не просто кретин, нарушивший ПДД, этот идиот тачку свою переделал, сэкономить на бензине хотел, переоборудовал бензиновый генератор на газ, сделали это черте как, баллон газовый паленый был, держалось там все на честном слове, а потом авария на полной скорости, искра и взрыв. Никто не выжил. Потом уже, в результате расследования, все выяснили. Я тогда следака задолбал конкретно, все мерещился мне какой-то заговор, спланированная акция, никак не хотел верить в случайность. Я только с братом, получается, помирился, и через два месяца он погиб.

— Прости, — произношу почти беззвучно.

— За что? — усмехается. — Все нормально, Мариш, я со смертью брата давно смирился.

— А почему вы не общались?

— Потому что я идиот, тогда, почти пятнадцать лет назад мне казалось, что в этом мире нет ничего важнее денег и статуса. Время еще такое было, можно было быстро и относительно легко заработать, не то чтобы совсем честным путем… — замолкает ненадолго, уставившись в одну точку, будто прокручивая в памяти прошлую жизнь, — в общем, мы с Андрюхой денег