Мгновения вечности - Ева Эндерин

На ней не было одежды, и Рейнхарт поспешила к шкафу, пока не пришла Уэльс. Быстро натягивая джинсы, кеды и футболку, Кейт уголком глаза заметила мелькнувший серебристый узор. Возле тумбочки на полу лежал темно-синий галстук, оставленный Кайросом случайно или в спешке. О его присутствии теперь напоминал не только запах на простынях, но и этот забытый сувенир.

– Кейт?

Она сжала в руках галстук, который успела подхватить, и обернулась на голос Пэм.

– Привет, – улыбнулась она подруге, стараясь не выглядеть подозрительно.

А вот Уэльс вела себя немного странно. Она стояла у входа в комнату растрепанная, со смазанным макияжем, который обычно поправляла, и держала в руках туфли на каблуке.

– Не думала, что ты проснешься так рано, – произнесла Пэм, ставя босоножки у кровати.

– Как прошло у девочек? Удалось успокоить?

– Успокоить?

Она удивилась ее вопросу, но, насколько Кейт помнила, Уэльс покидала ее со словами о чьем-то разрыве.

– Твою подругу, кажется, бросили, – напомнила ей Рейнхарт.

– Ах да… – вздохнула Пэм, выпрямляясь, но вскоре она еще сильнее нахмурилась: – Это неправда.

Кейт так и не запихнула галстук в карман до конца, отвлекшись на ее слова.

– Что неправда? – уточнила Рейнхарт.

– Мою подругу не бросали, я ночевала у парня.

Оу.

Что ж. Кайросу действительно не о чем было переживать. Видимо, в Винтерсбруке подобные свидания среди старшекурсников случались сплошь и рядом. А кому и правда стоило переживать, так это Эшеру. Если Пэм нашла себе новый интерес после той вечеринки, Нейту можно лишь посочувствовать.

– Хорошо.

А как надо было ответить? Пэм любила секретничать, но прямо сейчас Кейт хотела поскорее найти Блэквуда, а потом Эшера. Проклятье, ее продолжало терзать неприятное предчувствие.

– Не хорошо, – возразила ей Уэльс. – Я ночевала у Нейта.

Что?!

– Нейта? В смысле у Нейта Эшера?!

Господи боже. Кейт догадывалась, что между ними что-то происходило, но она точно не думала, что это повторится и продлится долго. Точно не с Пэм – она же была ураганом, который просто не должен останавливаться на тихой уютной деревушке под названием Нейт Эшер. Хотя кого Кейт пыталась обмануть? Если это правда и чувства Нейта взаимны, она, безусловно, отметит эту радостную новость вместе с ним, открыв новую пачку М&М’s.

– Да. Ты злишься? – Пэм опустила виноватый взгляд в пол.

– Почему я должна злиться?

– Ну, мы были друзьями, все мы, а сейчас… Все сложно, понимаешь?

Уж точно не сложнее, чем у нее и Кайроса.

Кейт улыбнулась и подошла ближе, чтобы взять ее за руку.

– Я за вас счастлива, – честно сказала она Пэм, и та моментально расцвела от ее слов.

* * *

Так и было. В то утро Кейт была за них искренне счастлива, но затем все резко переменилось. Ее жизнь скатывалась прямо в ад, пока друзья, будто два назойливых купидона, болтали крыльями и мозолили ей глаза своей любовью. Она была в ярости и абсолютно не права; ее бесило то, что она не могла за них порадоваться, но Кайрос сломал ее. А у сломанных игрушек не работает сердце.

Тогда она не нашла Блэквуда в общежитии, а потом не обнаружила его и на занятиях. Прошли дни, а его будто и след простыл. Кейт узнала, что Кайрос больше не вернется в замок, только через неделю после их ночи – благодаря тому, что Железная Фокс в очередной раз начала ворчать на особенно привилегированных учеников и отсутствие дисциплины в Винтерсбруке. Все ее занятие Рейнхарт провела в слезах. Она не могла понять, почему Кайрос не сказал ей, что решил уехать раньше, и почему, почему, мать его, он был так с ней жесток.

В какой-то момент на неделе Нейт и Пэм все же заметили ее опухшие глаза и красный нос, но эти двое только все портили своей поддержкой. Они могли лишь винить Кайроса и говорить ей, что все образуется, но она любила этого гада, и ничего больше не станет как прежде. Его не будет рядом! Как они этого не понимали?

Его не будет с ней в библиотеке, он не будет учить ее французскому. Пройдут месяцы, и Кейт забудет вкус его губ. Это была катастрофа. Она сходила с ума по человеку, который был недостоин ее любви, который использовал ее, а потом бросил, как просроченный товар.

В конце апреля Кейт приказала себе начать снова ходить на пары. К счастью, у нее было всего две дисциплины и оба преподавателя никогда не сомневались в ее знаниях. Люсьен решил, что она весь прошлый месяц болела, а Фокс так ей ничего и не сказала, молча выдав бланк с дополнительными заданиями.

Рейнхарт напоминала тень; невзрачного призрака, который плетется по коридорам на занятия и обратно, чтобы затем всю ночь выть в подушку от разрывающего грудь отчаяния. Ее мрачный силуэт не замечал даже Патрик, хотя казалось бы, без Блэквуда она была перед ним вся как на ладони и без защиты. Уэльс оказался тем еще трусом и, хвала богам, отстал от нее навсегда.

В отличие от Патрика, Кайрос был нежен с ней до последнего, и это самое ужасное. Если бы он оставался ее безликим обидчиком, даже если бы плюнул ей в лицо после секса, если бы показал свое дьявольское лицо раньше, она бы чувствовала себя иначе. Блэквуд оказался куда более жестоким: он не дал ей зацепок, он оставил ее засыпанной вопросами, которые, будто иглы, впивались в ее внутренности день за днем все глубже и глубже. Мысли о нем – это внутреннее кровотечение: оно заполняло ее, оно вызывало потемнение в глазах, оно делало ее слабой и беспомощной, и Кейт ничем не могла закрыть эту дыру. Она могла лишь ощущать, как та становится все больше и больше, унося ее в бездну.

Винтерсбрук без Кайроса казался серым. Она ждала экзамены, чтобы поскорее покинуть треклятую академию, каждый метр которой напоминал о нем. Первая любовь в ее жизни оказалась почти что смертельной. Ей нельзя было верить в сказку, но она поверила. Ей нельзя было влюбляться в него слишком сильно, но она влюбилась. И кто теперь был виноват?

Перед первой экзаменационной волной в начале мая Кейт сидела на холодном каменном полу возле теплицы и пыталась перечитывать главу о Древней Греции. Но имена великих греков