С первого взгляда (СИ) - Дарья Линк
– Вот именно об этом я и говорю. Мне придется смириться с тем, что все мужчины в твоей семье будут следить за мной в оба, не позволяя даже обнять.
Но все это совершенно не мешает ему прикоснуться своими мягкими теплыми губами к моим, чтобы ласково смять их и показать, как его нескончаемая нежность способна преодолеть все преграды.
Как же приятно находиться в его руках. Не хочется больше думать ни о каком-то там Пескове, ни тем более об отце, который, надеюсь, не смотрит на нас, застав за не самым приличным делом. Сейчас мне жизненно необходимо наслаждаться этим моментом, отведенным только для нас двоих. Зарываясь в пушистые короткие волоски на крупном затылке, поддаваясь на будоражащие ласки чужих мягких губ.
Пусть легкие и обжигает сильнейшим огнем, кажется, я никогда не смогу оторваться от этого мужчины, даже если кислород перекроет насовсем. Я буду упиваться этой страстью и запомню это мгновение надолго. Особенно, когда большие и чуть шершавые ладони мягко водят по рукам и шее, разминая напряженные мышцы.
– Я… – звучит сквозь прерывистое дыхание, – хочу познакомить тебя со своими родителями.
С родителями?.. Какими родителями?.. Меня?..
– А?..
– На следующей неделе, – уверенно заявляет в ответ, но, видимо, видя полнейшее непонимание на мом лице, тут же запоздало выпаливает: – Но только если ты не против.
Но разве мое «против» что-то изменит? Как я могу ему отказать, когда этот человек героически выдержал нападки моего отца? Да и тем более, когда сама хочу лично увидеть людей, что воспитали этого парня таким, какой он есть.
– Думаешь, я откажусь посмотреть, кто терпит тебя каждый день помимо меня?
– «Терпит»? Вот так, значит? – Саша клацнул зубами прямо напротив моего указывающего на его лоб пальца и в излюбленном жесте прикоснулся губами к кончику носа, заставляя рассмеяться от зарождающегося в глубине тела тепла и нескончаемой радости.
– Идем уже, а то папа нас сейчас четвертует, если мы еще хоть на секунду задержимся в объятиях друг друга, – тихо пробормотала я, видя гневный взгляд отца, и тут же со вздохом отлипла от одного наглого засранца, не желающего отпускать меня из своих рук.
М-да уж… Перт Арсентьевич может заставить стушеваться любого. Тут даже самой оставаться на глазах не хочется. Страшно представить, что на душе у Зайцева творится. Но на раздумья сейчас нет времени. Нужно поскорее выпроводить парня за порог, чтобы не нервировать папу и потом хорошенько промыть ему мозги по поводу того, что у его дочери в девятнадцать годиков может иметься своя личная жизнь.
– Спасибо, Людмила Алексеевна, Петр Арсентьевич… – парень осекся, видя угрожающий взгляд папы, и тут же ускорился, торопливо направляясь в прихожую, – за гостеприимство и невероятно вкусный чай. Думаю, мне пора…
Не знаю, зачем большая часть моей семьи продолжала следить за тем, как Александр обувается, но его это только в очередной раз раззадорило, чтобы продолжать издевательски медленно натягивать на свои ножки сорок пятого растоптанного совершенно не осенние кроссовки. Может родители и не заметили, но я отчетливо видела эту ухмылку, растягивающуюся на чужих губах.
– Мам, пап, думаю, Саша может надеть обувь и без вашего присмотра, – не выдержала я и повернулась к ним, прикрывая медлительного парня спиной.
Нет, этим двоим срочно нужно расходиться по своим делам. Я хочу еще этому парню на прощание поцелуй подарить без лишних свидетелей!
– Петр Арсентьевич, – внезапно обратился Зайцев к моему родителю, заправляя шнурки и разгибаясь, – Вы отпустите Леру завтра вечером со мной в кинотеатр?
Эй! А меня спросить?! Но ладно, фиг бы с ним. Тут есть кое-что куда важнее моего согласия. Первый раз за сегодняшний вечер я увидела на родительском лице хоть что-то помимо нахмуренных бровей и плотно поджатых губ. Их уголки дернулись в явном намеке на улыбку, но тут же опустились, стоило ему серьезным тоном заявить:
– Чтобы в десять вечера она была дома, – ответил отец и с нотками угрозы в голосе добавил: – Не заходить мне дальше дружеских объятий.
– Папа!
– Петя! – выкрикнули мы с мамой одновременно, но он лишь расплылся в лукавой улыбке, отмахиваясь от нас.
– Обещаю, – весело отрапортовал ему Сашка и вытащил меня за собой на лестничную площадку, кинув родителям несколько слов в знак прощания.
И когда они успели спеться? Только для меня эти пару часов были одними из самых напряженных в жизни? Агх! Ненавижу это чувство беспомощности перед этим парнем…
– Чего лыбишься? – шикнула обиженно и ударила весельчака ладонью в плечо, на что он лишь пуще прежнего рассмеялся, прикрывая входную дверь и утягивая меня в свои объятия. – Все веселишься?
– Ага. Мне все больше и больше нравится Петр Арсентьевич, – хохочет, вытягивая свои губешки, словно уточка, для необходимого сердцу поцелуя.
Вот только я тоже не пальцем деланная. Кто сказал, что после всего не могу показать и малую долю своего невыносимого характера?
– Обойдешься, – оттолкнула от себя совершенно несопротивляющегося паренька. – Ты же слышал, что сказал папа. Никаких поцелуев!
– Но чмок в щечку даже за поцелуй-то не считается! – завопил возмущенно, притягивая к своей груди обратно.
Вот и как его переубедить и отказать, когда он смотрит на меня своими щенячьими глазами? Уж слишком я падка на его милую мордашку, позволяя вертеть мной, как ему заблагорассудится…
Встав на носочки, я едва дотянулась до его щеки, когда тут же ощутила на губах чужие и мягкие, дарящие абсолютно не невинные прикосновения. А я даже воспротивиться не смогла, утопая в его нежности и этом приятном чувстве самой настоящей любви. Куда уж там думать и подозревать, что один из родителей может нагло подглядывать за нами в глазок. Сейчас меня это мало волнует, если честно. Намного важнее оказываются большие теплые ладони на моей талии и жаркие объятия.
– Это так ты придерживаешься наставлений моего отца? – намеренно язвлю, наблюдая, как быстро расширяется чужой зрачок.
– Валерия Петровна, – переходит Зайцев на деловой тон, чуть ли не прижимая меня спиной к двери, – я сейчас не сделал и половины того, чего желаю. Но пока ты не будешь готова, я точно не переступлю проведенную между нами черту. На счет этого можешь не переживать ни ты, ни твой отец.
И я ему верю. Потому что знаю, что именно так он
