Равен - Лиа Фэ

— Да, но танцы — не медицина. Здесь же дело не столько в знаниях, сколько в практике. Здесь день — капля в море. Результат приходит лишь с годами.

— Разве? Прости Лина, но если бы всё решалось упорством — то ты давно была бы примой какого-нибудь театра, потому что более работоспособного и упрямого человека я в жизни не встречала. Но вот ты трудишься и трудишься, а итог прежний. Так может пора перестать биться в закрытую дверь и найти другой выход?

Ого. Такая откровенность была весьма неожиданной, и как некстати ударила по больному месту. Я тяжело вздохнула.

— Может ты и права. Я бы сказала, что моя единственная проблема в том, что я потеряла партнёра, но правда в том, что я и сама не справляюсь. Пытаюсь, но не выходит. И боюсь за день этого точно не исправить.

— А вдруг? — усмехнулась Соня.

— Эй, не подначивай меня! — хихикнула я в ответ. — У меня еще весь вечер впереди. Предлагаешь потратить его на работу?

— А почему нет? Я же всё равно уеду через час. Или у тебя есть планы?

На последних словах подруга многозначительно заиграла бровями, чем заставила меня расхохотаться во весь голос.

— Нет, планов нет.

— Вот и порешали.

Порешали. Удивительным было то, что Соня и вправду меня убедила. Мы ушли с вечеринки почти сразу после нашего разговора, затем посадили подругу в такси, она обещала навестить меня через пару дней, чтобы проверить, как заживает моя спина. Стоило машине отъехать, как мы приняли обоюдное решение не возвращаться обратно. День был долгим, неудивительно, что на всех навалилась усталость. Обняв подруг на прощание, я поспешила к себе в комнату.

В голове по-прежнему вертелись слова Сони. И чем больше я о них думала, тем больше убеждалась в их правоте. В конце концов, что мне терять?

Быстро переодевшись в черные легинсы и топ, я критически осмотрела свою спину в зеркало. Повязка скрывалась лишь наполовину. Пошевелив, плечом я решила, что та закреплена вполне надёжно, но всё же натянула болеро для лучшего эффекта. К тому же, мне вовсе не хотелось, чтобы о ране кто-то узнал.

С каждой минутой моё возбуждение росло в геометрической прогрессии, и я поймала себя на том, что уже несколько недель не получала такого удовольствия от банальных сборов. Этот привычный ритуал придавал мне уверенности. Я знала, что делала.

Сердце и так колотилось в предвкушении, однако стоило мне приблизиться к залу, оно вовсе начало выбивать чечетку. А что если Айван будет репетировать внутри? Что мне ему сказать? Как объяснить свой приход и не дать ему выставить меня вон? Сегодня мне не хотелось довольствоваться пробежкой вдоль леса, мне нужен был танец, мне нужен был мой зал!

Для верности, я даже скрестила пальцы. И это, к моей огромной радости, сработало! Помещение пустовало и словно ждало меня. Что это, если не судьба? Внутри затрепетало приятное чувство, а на плечи навалилось спокойствие, словно я оказалась дома после долгих дней разлуки. Не теряя времени, я быстро сбросила кроссовки и, включив любимый плейлист, начала разминаться.

Медленно, чувствуя каждую мышцу — от шеи до спины, от бедра и до пальцев ног. Перекатываясь по полу, я ощущала позвонки, а также глухую, ноющую, но терпимую боль в плече. Такая же боль всегда преследовала меня наутро после насыщенного занятия. А от вращений босиком знакомо саднило стопы. Прыжок, поворот, мах, прыжок, затем перекат и всё по новой. Осознание того, что тебя никто не видит, еще больше окрыляло. Только я и танец, танец и я.

Совершенно неожиданно для меня, следующей заиграла композиция, под которую я выступала на конкурсе Академии. Поддавшись порыву, я заняла исходную позицию. Тело до сих пор помнило каждое па, хоть голова и заполнилась пробелами. Поэтому я доверилась себе, отдалась эмоциям, даже прикрыла глаза, чтобы лучше чувствовать танец. Вот в такие моменты я вспоминала, почему вообще начала танцевать, почему до сих пор танцую, почему я не должна сдаваться. Награды и похвала — это прекрасно, но ничто не заменит этого чувства — когда душа танцует. Эмоции похожи на перемотку киноленты, такие же яркие, такие же стремительные. Я словно рассказывала свою историю.

Когда музыка стихла, я еще несколько мгновений сидела с закрытыми глазами, вслушиваясь в собственное дыхание и вибрации, которые волной проходили по телу. Затем я медленно подняла взгляд на собственное отражение и почти сразу заметила, что больше не одна.

За спиной, застряв в дверях, замер Айван Каспар. Кажется, он собирался войти, но так и оцепенел на полушаге, оказавшись одной ногой на пороге, а другой вне него. Он выглядел оторопело. А мне впервые в жизни не захотелось гадать, что за мысли обуревали эту голову. Слишком смешанные чувства Айван во мне вызывал: в одну секунду он был милым и даже участливым, а в следующую холодным, как мрамор. Я ужасно устала от этого непостоянства, а также секретов, парящих над ним словно коршуны.

Мы так и продолжали таращиться друг на друга в полной тишине, пока он, наконец, не откашлялся и не выдал тихое:

— Это было красиво.

Я не смогла сдержаться и удивлённо вскинула голову, затем ощутила, как к щекам приливает тепло, с уст сорвалось смущенное «спасибо». А потом непрошеный страх решил постучаться в двери моего сознания.

— Пожалуйста, не выгоняй меня, — обернувшись, взмолилась я.

Айван, успевший пройти половину зала до своего любимого места в углу, вновь замер и нахмурился.

— Что?

— Я знаю, что ты репетируешь в зале каждый вечер, — затараторила я — и злишься на меня, но не прогоняй, пожалуйста. Я тебе не помешаю, обещаю.

Секунду одноклассник смотрел на меня, как на умалишенную, но затем пожал плечами.

— Этот зал — не моя собственность, оставайся сколько хочешь. И еще, — добавил он чуть мягче — я на тебя не злюсь.

Мне было трудно в это поверить, учитывая то, как он разговаривал со мной каких-то три с половиной часа назад. Но я решила благоразумно промолчать об этом. Было ясно, что его предложение о помощи с па-де-де — аннулировано, но я не хотела нарываться еще и на «выселение».

Больше Айван ничего не сказал. Отгородившись от меня наушниками, он сосредоточился на себе. Может это и к лучшему. Мне было комфортнее лажать и косячить, когда его взгляд