Оковы прошлого. Книга 3 (ЛП) - Триша Вольф

Я хватаю его за волосы на затылке.

— Ты все такой же тупой, как и в тот день, когда я вытащил тебя из сточной канавы адвокатской конторы, — я бью его головой о доску. — Как ты думаешь, почему я позволил тебе жить так долго?

Его дыхание учащается, глаза выпучиваются.

Я цокаю и отступаю, чтобы он мог полностью меня видеть.

— Тебе предложили сделку, Райленд. Фирма… хоть и жаждет наказать тебя за то, что ты развратил систему и выставил их в дурном свете… не нацелено на тебя.

Эта мысль, наконец, откладывается в его толстом черепе.

— Я никогда не предам вас, — поспешил заверить он.

— Я знаю, что ты этого не сделаешь, — я протягиваю руку, и Мика кладет лезвие в мою раскрытую ладонь.

Вся мужественная стойкость и сила, которые он пытался демонстрировать мне, исчезают, когда Мэддокс начинает кричать и биться в своих путах. Я позволяю ему биться до конца, пока он не выдохся. В конце концов, мы все заслуживаем хорошей борьбы с судьбой.

Когда он начинает тяжело дышать, покрытый потом, паника покидает его тело, и я опускаю руку ему на щеку.

— Откровенно говоря, Райленд, я устал убирать за тобой. Мне нужен более дисциплинированный ученик.

Я вонзаю лезвие ему в живот.

Он давится и брызжет слюной, его начинает рвать, и рвота стекает по подбородку. Его глаза встречаются с моими сквозь пелену страха, и я открываюсь навстречу этой особенной искре — Божественному знанию, которое можно увидеть только в последние мгновения жизни.

Его губы шевелятся, голос пытается пробиться сквозь булькающий предсмертный хрип. Я придвигаюсь ближе, чтобы услышать его слова, произнесенные шепотом.

— Я забрал список из книги Ларкина, — он кашляет. — Я подстраховался на случай моей смерти.

Гнев овладевает моими чувствами, и я вонзаю лезвие глубже, поворачиваю его и разрезаю грудину.

— Что ты сделал?

Его смех сменяется очередным приступом кашля, и я выдергиваю лезвие. Его вопль сотрясает комнату. Я чувствую это нутром. Я хватаю его за подбородок, впиваясь пальцами в его щеки.

— Что ты сделал? — спрашиваю я, ненавидя повторять.

Его взгляд остекленел, он отказывается говорить.

Я хватаю плоскогубцы с подноса и запихиваю их ему в рот. Вытаскиваю его язык, держа лезвие над его самой любимой частью тела, скользкий адвокат.

— Ты уже мертв. Но я могу сделать так, чтобы твои последние мгновения длились долго, очень долго.

Он стонет и качает головой. Я отпускаю его язык.

— Если я не буду каждый день заходить в программу на своем компьютере, — произносит он, тяжело дыша, — отправится электронное письмо. Все, что я знаю, будет доставлено в…

Напряжение нарастает, я мотаю головой, слыша хруст в шее.

— Кому?

Его смех пронизан хрипотцой.

— Пошел ты.

Улыбка появляется на моих губах. Я снова запихиваю плоскогубцы ему в рот, и на этот раз, когда поднимаю лезвие, я позволяю тому вонзиться в плоть. Лезвие разрезает мясистую мышцу, как масло. Он захлебывается собственной кровью, и я позволяю ему почувствовать вкус своей смерти, прежде чем провести лезвием по его шее.

Его голова поникла. Тело осело вниз.

Я передаю лезвие Мике, который отмоет его от крови. Затем я поворачиваюсь к нему.

— Вы обыскивали его кабинет, пока были там? Забрали его файлы? — обращаюсь я к нему.

Он кивает.

— Все на месте, и я не нашел ничего компрометирующего.

Я смотрю на обмякшее тело Мэддокса. Адвокат был не самой мудрой из моих инвестиций, но все же я и раньше недооценивал людей.

— Поиски «Ларк и Ганнета» уже ведутся, — говорю я, вытирая руки. — Я прикажу обыскать его компьютер. Если такая программа существует, я ее найду. Прямо сейчас я хочу, чтобы все файлы Мэддокса были тщательно изучены. — Это может быть блефом — блефом, предназначенным для того, чтобы напугать меня и сбить с толку. Я улыбаюсь. В конце концов, этот трусливый садист может посмеяться последним.

Впечатляюще. Жаль, что раньше адвокат не проявлял такой инициативы.

Но у меня по-прежнему на уме только одна миссия. Одна четкая директива.

Одна. В конце мы получаем только одно.

Самое лучшее.

Глава 5

Посторонний

Куинн

Восстановить дело всегда нелегко. Восстановить дело втихую... почти невозможно.

Выискивая новую зацепку, иногда приходится начинать с середины, чтобы реконструировать начало. Это всегда сбивает с толку новичков, и, возможно, это потому, что я неправильно объясняю. В наши дни у меня точно не хватает терпения обучать новых детективов двадцатилетнему опыту и навыкам, которые я приобрел за это время.

Но это именно то, что я делаю, когда провожу обыск в «Ларк и Ганнет». Включаюсь в самый разгар дела в поисках начала. Ищу нить, которая приведет меня к первому домино. Или что-то в этом роде. Путанные метафоры, вероятно, и есть причина, по которой никто из новичков не понимает, о чем, черт возьми, я говорю.

Я отправляю их с одним из опытных детективов и направляюсь в кабинет Чейза Ларкина. Моя отправная точка.

Каким-то образом Ларкин оказался в центре всего этого. Что мне нужно выяснить, так это то, насколько он в это вовлечен. Не думаю, что он стремился попасть под влияние криминального авторитета. Должен был быть какой-то подстрекательский инцидент, который перевернул чашу весов правосудия, некий стресс, который заставил знаменитого адвоката подчиниться преступнику вроде Альфы.

Когда я найду эту недостающую деталь, останется только следовать за нитью, распутывая узел, чтобы добраться до конца.

Конец, который не повлечет за собой серьезных последствий и не уничтожит Эйвери.

Запах кожи, смешанный с кофе, кажется слишком знакомым, когда я оказываюсь по другую сторону двери Ларкина. Я оказываю ему любезность и сначала стучу. После второго стука моя вежливость иссякает вместе с терпением.

Поскольку ордер требует, чтобы все офисы были открыты для обыска, я вхожу без предупреждения.

— Даже если ты спрячешься, мы не уйдем, — говорю я ему в спину.

Он сидит за своей стеклянной шахматной доской, сосредоточенно разглядывая фигуры.

— Какая жалость.

Я закрываю дверь и сажусь напротив него.

— Нам нужно поговорить.

Он касается ладьи, палец неподвижно лежит на фигуре.

— Вероятно, сейчас не самое подходящее время. Ты так не думаешь? — он выдвигает ладью вперед. — Учитывая, что наши друзья-федералы так близко.

У Ларкина было только одно условие, когда он пришел ко мне с добытой информацией об аукционе рабов: никакого ФБР. Его помощница, Алексис, сказала, что они не доверяют федералам, но я думаю, за этим стоит нечто большее, чем просто паранойя перед Большим Братом. У Ларкина