Разрушенные клятвы - Катарина Маура

— Сиерра, — предупреждаю я. — Это моя жена. Она тоже член нашей семьи.

Сиерра вглядывается в мое лицо, переводит взгляд на Селесту и обратно.

— Не говори, что я тебя не предупреждала, — бросает она, прежде чем пройти мимо нас и хлопнуть дверью.

Я тяжело вздыхаю, на мгновение запрокидывая голову к звездному небу. Какого черта мне теперь делать? Какого хрена бабушка решила, что заставить нас быть вместе — хорошая идея?

— Я пойду, — тихо говорит Селеста. — Ты был прав, когда сказал, что мне стоит держаться подальше от твоей семьи, Зейн. Не знаю, что на меня нашло. Вчера я увидела тебя с моими родителями и подумала… — Она качает головой. — Я просто поеду домой. Мое присутствие только испортит ваш семейный ужин. И ты прав. В конце концов, через три года меня здесь не будет. Зачем им терпеть меня все это время?

Я криво усмехаюсь и хватаю ее за руку.

— Селеста, рано или поздно бабушка все равно бы тебя заставила. Мы можем оттягивать неизбежное, но не можем его избежать.

Я сжимаю ее пальцы в своих.

— Ты уже здесь. Так почему бы нам просто не пройти через это вместе?

Она смотрит мне в глаза, колеблется секунду, а затем, словно не до конца уверенная в своем решении, кивает. Я улыбаюсь и обнимаю ее за плечи, ведя внутрь. Буду честен — я нервничаю. Моя семья присутствовала на нашей свадьбе, но, кроме бабушки, никто нас не поздравил. И никто не подошел к Селесте, если в этом не было крайней необходимости.

В комнате мгновенно воцаряется тишина, как только мы входим, и я молча фиксирую каждую реакцию.

Рейвен выглядит растерянной, Вэл и Фэй — так, словно не знают, как себя вести. Арес и Лука откровенно недовольны, а Лекс и вовсе кипит от ярости. Только Дион смотрит на нее с едва заметным сочувствием.

Сиерра даже не утруждает себя тем, чтобы поднять взгляд от бокала с вином, стиснув зубы.

— Проходи, Селеста, — говорит бабушка, приглашая нас сесть. — Я так рада, что ты смогла прийти сегодня.

Я благодарно смотрю на нее, ведя Селесту к ее месту. Странно видеть ее здесь, в том самом месте, где я хотел ее видеть столько лет. Моя жена нервно постукивает носком туфли по полу, пока слуги начинают подавать ужин. Я кладу ладонь ей на колено, рисуя на ее коже успокаивающие круги.

Она замирает и тянется за бокалом вина, ее взгляд наполняется тоской, пока Рейвен и Сиерра шепчутся о книге, до которой у них все никак не доходят руки — той самой, которую, я точно знаю, сейчас читает Селеста. К разговору присоединяется Фэй, восторженно рассказывая, что ей пока все очень нравится. Вэл ухмыляется и заявляет, что аудиокнига даже лучше.

— Тебе стоит ее прочитать, Селеста. Она просто шикарная! — радостно добавляет Фэй, пытаясь вовлечь мою жену в разговор.

Рейвен и Сиерра мгновенно замирают, а Селеста лишь кивает, даже не пытаясь включиться в обсуждение, хотя я был уверен, что ей этого захочется. Ее рука дрожит, когда она осушает бокал одним глотком. Я сжимаю ее бедро, пытаясь хоть как-то поддержать, но не знаю, что делать.

Я так долго хотел, чтобы Селеста осознала, какой урон нанесла, чтобы почувствовала все последствия своих поступков, но, черт возьми… Видеть это сейчас, видеть, как она тонет в этом осознании, — возможно, это ранит меня даже сильнее, чем ее.

Все время ужина она не отрывает взгляда от тарелки, не произнося ни слова, если только бабушка не обращается к ней напрямую. И, черт, видеть ее такой — больно, но еще больнее понимать, что она сама заслужила такое отношение. И я ничего не могу сделать, чтобы исправить ее ошибки.

Глава 61

Селеста

Мои пальцы медленно скользят по краям старой фоторамки, и с фотографии на меня смотрит сияющая улыбка Лили. Мы сделали эту рамку вместе, когда нам было четырнадцать, почти полностью из собранных нами ракушек. Обычно эта фотография успокаивает меня, напоминая о хорошем.

Сегодня она лишь пробуждает чувство вины. Я сжимаю ракушки на раме крепче, ощущая тяжесть в груди. Никогда прежде я не была так полна сомнений и сожалений. Я устала от боли, от своей и от той, что причиняю окружающим.

Последние дни мой разум терзают воспоминания о Сиерре и Рейвен, о нашей дружбе. Они были единственными, кто с самого начала безоговорочно поддержал меня и Зейна, но я любила их не за это. Я любила их за бесконечный смех, за наши тайные шутки, за искренние разговоры, за то, как они заставляли меня чувствовать себя частью чего-то важного, когда я и не надеялась на это.

Я глубоко вздыхаю и зажмуриваюсь, чувствуя острую вину. Я знаю, что моя боль — лишь тень того, что чувствовала Лили, и меня разрывают противоречия. С каждым днем мне все труднее цепляться за ненависть и горе, которые были моим топливом. С каждым моментом, проведенным с Зейном, у меня лишь прибавляется вопросов. Я не могу совместить человека, которого всегда знала, с тем, кем его описывала Лили, но и принять последствия своих сомнений я тоже не в силах. Глядя на фотографию в руках, я чувствую себя потерянной, растерянной… и мое сердце сжимается.

— Я пересмотрел финальные документы по слиянию, — раздается голос Зейна с другого конца кабинета. Я аккуратно ставлю рамку на стол. — Хочу продать один из отелей на юге Испании. Он крошечный и полуразрушенный, если честно, я даже не понимаю, зачем мы решили его оставить.

Я напрягаюсь, сразу догадываясь, о каком отеле идет речь. Поднимаю взгляд на него, чувствуя, как разочарование оседает тяжелым грузом в груди. Когда мы только начали переговоры, договорились внимательно оценить, что стоит сохранить, а что нет, чтобы сосредоточиться на улучшении наиболее прибыльных объектов. Зейн сам попросил меня составить список тех отелей, которые я ни за что не хотела бы продавать.

И тот, о котором он говорит — Альто, — стоял в этом списке на первом месте. Это был первый объект, который дед полностью доверил мне. На нем я училась, набивала шишки, проходила путь от новичка до управленца. Да, он старый, и, когда компания переживала трудные