Так бывает... - Надежда Михайловна

— Никто и не покушается, — смеялась Люда, — что-то в поле зрения моего не находилось желающих повесить себе на шею меня с детьми.

— Ну и дураки! С одной стороны, а с другой и — нечего!

Люда засмеялась:

— Был один француз, Анри!

Антонов напрягся, а Люда немного помолчав, опять засмеялась

— Не, это не то, о чем ты подумал, интима, да даже поцелуя не было! Мне предложили жить в Женеве на правах гражданской жены, а Егорку с Тасей оставить здесь, дедушкам-бабушкам.

— Послала? — облегченно выдохнул Юра. — Наверняка, послала.

— Нет, я вежливо отказалась от такой чести.

Он положил подбородок ей на плечо:

— Может, ты хочешь куда-нибудь поехать, типа свадебного путешествия? — Хочу, — кивнула головой Люда, — в Туапсе и как можно скорее. Егорушка букву Р научился говорить, мамка говорит — целый день спрашивает: — Ррей де?

Зазвонивший телефон прервал их разговор, звонили родители, шумели в телефон детки, смеялись долго, особенно, когда сынок раскатисто сказал:

— Юрра!

Родители предупредили, что прабабушка ждет не дождется зятя, оценить, ей, видите ли, мало мнения Пашки и Марины — надо самой увидеть и понять, что за фрукт.

Юра посмеялся:

— Скорее овощ, в прямом смысле этого слова, что-то среднее между хреном и редькой, не очень съедобный для чужих.

— Что решили со свадьбой? — поинтересовалась Марина.

— Приедем к вам — вместе и решим. Юре приспичило шумное торжество, а я не хочу!

— Ну это к баб Клаве. Она теперь каждый вечер наряжает мелких и идет с ними на тусовку, к своим дедам-бабулям, хвастается напропалую, а Тасюня уже всех мужчин очаровала, глазки строит напропалую, но Егорку слушается во всем

. Они втроем идут впереди, а мы поодаль, так забавно наблюдать: бабуля наша вся такая экстравагантная и эти два сокровища — серьезный Егорка и хитренькая Тасюня, идущие за ручку. Егор у нас со всеми за руку здоровается, серьезно так, а Тася воздушные целувки посылает. Танцы каждый вечер, наши мелкие прыгают, стараются повторить какие-то движения, ещё подходят с детишками, вот и натанцовываются, частенько на руках засыпают. Море нравится, но вот по Реэю оба скучают. Спросишь по кому соскучились, перечисляют: первым идет Рэй, потом только — мама, Юра, баба Тома, деда Нёй, Ваня.

Люда посмеивалась:

— С Рэем конкурировать бесполезно, он тоже весь извздыхался, скучает сильно. Меня каждый день встречает, внимательно так смотрит, ждет, что я ему скажу про детей. Говорю, все хорошо, скоро поедем, детки тебя ждут! — вздохнет и идет в тень. Не представляю их встречу, там точно не до нас будет, сыночек скорее всего и не заметит никого кроме своего собакина.

Через десять дней поехали поездом впятером — Люда с Юрой, Тома и Ванька с баб Паней. Папка с мам Любой, прилетевшие из Турции, загоревшие, счастливые, без звука отпустили их на море с теть Людой. Ной улетал на следующий день с Рэем самолетом до Краснодара, а оттуда на такси чуть больше ста километров все легче, чем больше суток мучить пса в поезде по жаре.

Гошка умотал в Пензу к своей рыжей, Рэйка была при папке и мам Любе — все при деле. Ванька с баб Паней, которая ваще ни разу не была на море, будут жить на частной. Ной с Рэем в том же доме, что и баба Клава. Теть Людина бабуля уже нашла всем жилье. Ваньку устраивало, что жилье неподалеку от моря и наших — у своей коллеги по танцулькам, как выразилась баба Клава, вот и схитрил внук, говоря вечно сомневающейся бояке, которая сперва не хотела ехать:

— Ты чё? Я же за три недели схудну. Ветром шатать начнет, если буду всякую муть есть. Не, тут ты не права — я без домашней пищи не согласный. А море мне, сама знаешь, здоровья для — очень даже нужно.

Вот и поехали — бабуля всю дорогу не отлипала от окна, или болтала с баб Томой. Ванька дулся в дурака с теть Людой и дядь Юрой, мухлевал, орал, обижался... потом мирились, пили чай, много разговаривали, болтались по перрону на больших станциях. Приехали рано утром, созвонились с дедом Ноем, — они уже подъезжали, неспеша пошли к дому баб Клавы.

Уютный двухэтажный домишко на восемь квартир утопал в цветах, лавочки, беседка, небольшая песочница, детские качели-карусели — уютно, красиво, чистенько.

Присели на лавочки, наконец-то подъехали Ной с собакиным, тот едва вылез, втянув воздух, начал радостно вилять хвостом и потянул Ноя за штанину.

— Ааа, бродяга, учуял? Может, ещё спят наши малыши?

— Как же! — улыбнулся Юра, заслышав детские крики в подъезде. Открылась дверь, придержанная дедом Пашей, и на крыльцо выскочил Егорка, на мгновение остановился, растерянно оглядывая всех: мама, Юра, деда Ной, баба Тома, Ваня... и увидел свое счастье, нетерпеливо мотающее хвостом... и всё.

С громким криком:

— Рррей моя! — скатился с крылечка и полетел к собакину.

А собакин — гордый, разумный, независимый пес, радостно поскуливая, почти на пузе — пополз к своему ребенку — Егорка с разбегу запрыгнул на спину собаке, обнял изо всех своих силенок и замер. А с другой стороны обняла башку (Лея-пока ещё) подбежавшая за братиком — Тасенька. Будучи девочкой ласковой, она гладила собачью морду, целовала холодный нос, а Рэй, похоже, забыл как это дышать. Такая встреча никого не оставила равнодушным, впечатлились даже соседи, выглядывающие из окна.

Детки, наобнимавшись со своим любимым Рэем, полезли обниматься ко всем.

— Папка! — Люда обняла отца, а Егорка, уже очутившийся в крепких руках Юры, как-то вмиг повторил:

— Папка! — вгляделся в Юру и добавил, — папка-Юрра, моя!

Сидевшая уже привычно на другой руке Юры Тасенька тут же подхватила:

— Папка, Юлла! Папка замер, прижал к себе малышей и уткнувшись сыну в макушку, спрятал повлажневшие глаза.

Дед Паша, изумляясь, громко сказал:

— Ничего себе!! Никто же их не учил этому??

Потом было много суеты, все взбудораженно разом заговорили, баба Клава, цепко поглядывая на Юру, лихо разрулила, кто где будет жить, оказалось, все рядом, в шаговой доступности. Тася опять сидела на руках у папки, а Егорка, наобнимавшись со всеми, опять подлез к своему Ррею, и обнимая за шею, что-то радостно говорил ему — то гладя пса по морде, то целуя в нос.

— Кусился Горра, осень.

— Соскучился Егора очень, — перевел дед Паша.

— Моя