Договор на нелюбовь - Евсения Медведева

– Либо всё, либо ничего, Царёва, – зашептал он тихо, чтобы никто не услышал.

– Шантажист ты, Царёв!

– Кать, ну, правда, тебе же работу предложили, – Сладкова еле заметно отстранилась от спинки кресла, по которой скользила рука Королёва. – Ты же сама грезила об этом. Говорила, что Машка сливает всех, боясь идти на риск, и отвергает все новые программы? Говорила? Так вот, – Оля сдвинулась на самый край стула, пытаясь оградиться от Королёва, что прожигал дыры в открытом вырезе её красного платья. – Дерзай, детка!

– Я хотела… Но, чтобы сама, чтобы справедливо было! – зыркнула в сторону подруг, откровенно умиляющимися разыгравшейся сцене.

– То есть, тебя не волновала справедливость, когда тебя выгнали? – Королёв вздохнул и внаглую присел на подлокотник кресла, на котором сидела Лялька.

– Признайся сам, Царев. Эта судейская коллегия всё равно не смягчит твой приговор. Только чистосердечное!

– Я не понимаю, о чём ты, – Саша снова рассмеялся, закидывая голову. Ни за что не признается. – Но я очень за тебя рад.

– Опять тискаются, – крякнул дедушка, ударил Сашу по плечу.

– Так, отпусти бедную девочку, а то она сбежит от тебя накануне свадьбы, – это Борис, что вместе с отцом остановился за спиной Юлии Викторовны.

– Отличная идея!

От этого голоса мне внезапно стало холодно. А в голове стали всплывать обрывки угроз, что до сих пор топили сердце в тревоге.

– Какого чёрта ты тут делаешь? – зашипел дедушка и резво подскочил.

За столом воцарилась тяжёлая тишина. Я продолжала смотреть в родные глаза, что дарили спокойствие. Саша поглаживал меня по спине, даже не взглянув на нашего гостя. Его мир был во мне, оттого и успокаивал рассыпающуюся вселенную. Понимала, что внимание этого мужчины непростое, ведь с момента нашего знакомства его интересую больше я, чем дед или Саша. Смотрит, улыбается… Но странно так. Изучающе, пугая меня до чёртиков!

– Здравствуй, Ирочка… – снова раздалось за моей спиной, а на лице Царёва наконец-то появилась эмоция… Он улыбался? Сука!

– Ваня?

Я оторвала свой взгляд от вселенной, что пряталась в глазах Царёва и повернулась, наблюдая, как пунцовой краской вспыхнула мама, а бабушка лишь открыла рот, рассматривая непрошенного гостя.

– Ты всё так же прекрасна, – голос становился всё громче, а хватка пальцев Царёва усиливалась, прижимая к себе всё сильнее.

– Ну, здравствуй, дочь.

Удивилась ли я этому? Да я взорваться готова была от эмоций, что закипали внутри. Жмурилась, жадно вдыхала раскалённый воздух и пыталась найти хоть одну причину, почему я должна этому верить. Но ошарашенный вид матери был многословнее всего на свете. Никогда не видела её в таком состоянии. Моя милая мамочка всегда была для меня эталоном спокойствия и выдержки. Она никогда не ругала меня за оценки, не наказывала за драки, в которых я участвовала за компанию с Батюком. А когда привела в дом Царёва, мама мужественно справилась с шоком, не опустившись до истерики и бестолковых ультиматумов.

Сильная у меня мамочка. И красивая. Даже сейчас. Тонкие музыкальные пальцы сжимали бокал шампанского, волнуя пузырьки в хрустале трясущимися руками. Она не шевелилась и даже перестала моргать, смотря куда-то мне за спину, а так хотелось столкнуться с её взглядом, увидеть милую улыбку и услышать: «Глупости это, Катюша…»

Но мама молчала, лишь длинные пальцы разжались, выпуская бокал из рук…

Зажмурилась, не желая видеть, как розовое шампанское разливается уродливой кляксой по её белому брючному костюму. Обвила руками шею мужа, оставила беглую дорожку поцелуев на щеке и оттолкнулась, возвращаясь в своё кресло, чтобы встретиться с НИМ взглядом… Видела я эти глаза. Всё думала, где… В зеркале я их видела! Чёрт!

– Что, не бросишься на шею старику? – Пиминов обошёл стол и замер за спинкой моего кресла, его руки зависли надо мной, словно не решаясь прикоснуться. За столом воцарилась напряженная тишина, все ждали продолжения, но мужчина, очевидно, решил не форсировать события. И я выдохнула с облегчением.

– Ну, здравствуй, папа, – Царёв весело хмыкнул, налил трясущейся маме стакан воды и закурил, проигнорировав правила заведения. Плевать он хотел на эти смешные условности.

– Дочь? – вскрикнул дед, медленно опускаясь в кресло. – Может, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

– Мы сегодня танцевать-то будем? – Королёв подхватил под руки Наташку и Сладкову, кивнул откровенно веселящемуся Гере и пнул стул застывшего Дония, чтобы увести компанию в сторону бара, чтобы оставить за круглым столом лишь членов семей, дети которых решили связать свою судьбу.

– Мам? – я не смотрела на мужчину, что продолжал кружить вокруг стола подобно ястребу, пока не сел на освободившееся кресло напротив мамочки. Мне так нужно было глаза матери увидеть, заглянуть в них, чтобы понять то, что никогда не скажет. И она послушно повернулась, обнажив застывшие в них слёзы, что хрусталиками льда сверкали в мягком свете свечей.

– Зачем ты это делаешь? – мама поджала губы и повернулась к Пиминову. Собралась мгновенно, приосанилась и смягчила звон своего голоса. – Что тебе нужно? Говори, и закончим эту трагикомедию. Хватит, насладился эффектным знакомством?

– Мне? А тебе? Ты готова отдать единственную дочь замуж за чёрт знает кого? – Пиминов тоже закурил, махнул официанту. – Принеси нам водочки, уважаемый.

– Давай, тесть, начинай. Только давай сэкономим друг другу время и начнём с главного? – Саша поцеловал меня в руку, отставил бокал шампанского. Перехватил у официанта бутылку водки и щедро плеснул в стакан. Сделал большой глоток, даже не поморщившись, а в остатки долил газировки, бросил лайм и вложил в мою ладонь. – Пей, только не залпом, а то плохо будет, а у нас завтра свадьба.

– А я не отдам тебе свою дочь, Царёв, – рассмеялся Пиминов и плеснул себе храбрящей жидкости. – Костьми лягу, но не отдам.

– Иван Петрович, вы уж простите, но боюсь, что Катерина уже взрослая девушка, – как ни странно, но первым в себя пришёл Алексей Тихонович. Он нервно поправил бабочку, поцеловал замершую от шока жену и сел рядом с Пиминовым. – Саша прав, говори, зачем пришёл и отпустим молодых готовиться к свадьбе.

– К какой свадьбе? Это же всё игра, да Александр? Тебе просто нужна была партия, чтобы помять под себя дело любимого дедушки? Знаю, что договор заключили, правда, не удалось достать копию. А ты молодец, Царёв. К тебе невозможно подобраться. И бизнес-то чистый, и грязного бельишка не нашёл, кроме массы однотипных тёлок, – Пиминов опрокинул стопку и откинулся на спинку кресло, перебегая прищуренным взглядом с бледного лица матери на меня, а потом скривился, запнувшись о напряженное лицо бабулечки. – Здравствуй, Любовь Григорьевна…

– Ах ты… –