Побочный эффект - Ольга Вечная
У моего отца - Михаила Эккерта - большой и крайне далекий от медицины бизнес. Мое обучение в меде он воспринимал как очередной кружок, по которым все детство таскали меня мать с бабулей. Я и правда долгое время не собирался работать по специальности. Поясню почему. В мире, где я рос, не принято было быть бедным. Или попрошайничай у родителей, или зарабатывай сам. О первом не могло быть и речи. Я с нетерпением ждал, когда стану самостоятельным и год за годом, постепенно вникал в дела отца.
Все изменилось, когда я проработал свой первый месяц в больнице. Не знаю, что это было, - прозрение, осознание, мистический всплеск. Помню лишь, как в два часа ночи шел по коридору после сложнейшей операции (мне на ней дали лишь пару стежков сделать, но все же). От усталости дрожали пока не привыкшие к длительной статической нагрузке ноги, ужасно хотелось спать и есть, при этом я ловил себя на ясной мысли - что влюбился в профессию.
Мои друзья в это время испытывали одно разочарование за другим. Мне же понравилось все.
Денис утверждает, якобы это потому, что я приезжал в госку на новейшем мерсе и жена главного хирурга была крестной матерью моей сестры. Не исключено.
Следующие два года я подрабатывал в компании отца и учился оперировать. Когда вопрос выбора встал ребром - понял, что придется научиться совмещать приятное с полезным и создать что-то совершенно новое. Кроме того, бизнес меня тоже интересовал.
Да черт возьми, Денис! Я бросаю на него строгий взгляд, и он подбирается.
Пока инвесторы общаются друг с другом, я прошу секретаря принести Комиссарову кофе. И, проходя мимо него, цитирую методичку:
- Хронический недосып ведет к депрессии, вспышкам гиперсексуальности и злоупотреблению алкоголем. И самое главное - к врачебным ошибкам.
Денис обиженно хмурится.
С тех пор как он развелся с Наташей, его мотает из стороны в сторону. Меня не касается, чем он убивает себя в свободное время, - мужик взрослый. Но я не могу допустить, чтобы загул навредил новой клинике.
Когда снова иду мимо, Дэн фыркает:
- Секс, Тимур, - это базовый репродуктивный механизм, подкрепленный неописуемым удовольствием.
- Да Господи, - закатываю глаза.
- Дофамин, серотонин, эндорфины - мой личный коктейль счастья! И я не виноват, что эволюция нас так запрограммировала: любить секс, чтобы вид не вымер.
- Так и сколькими детьми ты уже поддержал наш вид? - усмехаюсь я, принимая от секретаря папку с распечатанными сметами по ремонту.
Кое-кто из присутствующих до сих пор не признает планшеты.
- Кто знает?
Качаю головой:
- Донорство не считается. Денис, высыпайся, пожалуйста. Оно того не стоит.
- Ты себе не представляешь, что такое тяжелый развод.
- Я тебе правда сочувствую. - Проследив, куда он смотрит, добавляю: - Но отвали от моего секретаря.
- Смысл открывать клинику с запретом на интрижки в коллективе?
Секретарь оборачивается и улыбается Денису, однако, поймав мой взгляд, быстро уходит. Дэн успевает ей помахать.
- Женщины тебя утопят.
- Если тонуть, то лучше с ними, чем в одиночестве. Нет, ты слепой, что ли? Антонина такая бомба.
- Во-первых, ее зовут Марина. Во-вторых, я высыпаюсь и поэтому могу себя контролировать.
- Я хочу влюбиться снова, Тимур. Нужно только подобрать подходящую кандидатуру на должность.
- Жертвы?
- Избранницы.
- За пределами клиники - сколько угодно. Мне не нужны иски.
- Я помню правила, на которых, надеюсь, однажды погоришь ты сам...
- Надейся.
- ... И работать всем сразу станет веселее. Кстати об исках. На Евсееву реально повесили двадцать семь лямов?
Я цокаю языком:
- Пытаются. Насколько знаю, она работает с каким-то мелким адвокатом.
- Не боишься, что тебя разорвут на этом совещании?
- Инвесторы обычно не вмешиваются в подбор кадров. Пока есть прибыль, всех все устраивает. Пациентов Алёна не трогает. За что меня разрывать?
- Мне так ее жаль, - качает головой Денис. - Сегодня в ординаторской сидела в самом углу, молчала. Потерянная. С одной стороны, хочется закрыть глаза, делая вид, что меня такое точно не коснется.
- Страшно?
Помешкав, он шепчет:
- Да. Очень.
В Денисе меня всегда подкупала честность. Когда строишь что-то с нуля, рядом должны быть люди, на которых можно положиться. Иначе рост невозможен.
- С другой стороны, все ошибаются, - продолжает он. - А Алёнка... она же ничего, кроме учебы, не видела. Помнишь, она всегда как-то интересно собирала волосы и закалывала карандашом? Чертовски женственная и сексуальная, но при этом словно не от мира сего. Ну ты же понимаешь, о чем я?
Удивительно, но я понимаю. Денис заканчивает мысль:
- Я вообще про нее забыл, и тут такой скандал. Ты решил ей помочь??
- Пока не уверен. Думаю. Она до абсурда принципиальна.
- В универе мне всегда казалось, что она тебе немного нравится. Это правда?
Я морщусь.
- Тебе казалось, Денис. Мы друг друга на дух не переносили. Но ты видел отзывы на «ПроДокторов»? Не те, что в последние месяцы появились, а до этого?
В конференц-зал заходит мой отец, следом тянутся инвесторы, Роман и несколько коллег.
Когда все занимают места и заканчивают обмениваться любезностями - да сколько можно! - мы наконец приступаем к обсуждению следующего этапа работ.
На ремонт клиники было заложено пятьдесят миллионов, практически все они успешно израсходованы. Есть некоторые проволочки с закупкой техники, кроме того, у пары инвесторов возникло острое, плохо контролируемое искушение закупить вместо проверенного европейского оборудования - незнакомое, китайское.
Услышав предложение, Денис сразу поднимает голову от чашки и перебивает:
- Я категорически против. Лучше позже откроемся, но техника должна быть безупречной. - Он смотрит на меня, и я киваю.
Два года назад его лабораторию подвел инкубатор: сбой в системе подачи газа. За ночь эмбрионы четырех пар погибли. Вины Дениса не было, но тогда я в первый и последний раз видел, как он плакал после того, как сообщил женщинам, что переносы отменяются. Он больше не работает с той лабораторией, а в «Эккерт-про» мы подобного не допустим.
Времени на болтовню уходит больше, чем я планировал. Когда мы заканчиваем с графиками и цифрами, желаем друг другу удачи и собираемся расходиться, Роман поднимает руку.
