Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

Гриз сначала обменивается кивком с Би, а потом говорит:

— Я поклялся никогда не нарушать это обещание. Не предавать ее доверие. Но вы обе и так слишком долго жили в неведении.

Я прислоняюсь к стене и слушаю, совершенно сбитая с толку, наблюдая, что Би набирает текст на своем телефоне. Она говорит:

— Дел, тебе пора уходить.

Дел натянуто улыбается, проходя мимо меня.

— Что бы ты ни решила, я горжусь тобой.

Услышав его слова, я прикусываю губу, стараясь не разрыдаться, как ребенок.

— Ценю это, Дел, — выдыхаю я. Он крепко обнимает меня и выходит за дверь, не оглядываясь. Из меня вырывается судорожный вздох.

Гриз смотрит на меня и улыбается, хотя его рука скользит к затылку — я никогда не видела его таким взволнованным. Потянувшись во внутренний карман пиджака, он достает сложенную открытку и протягивает его мне.

Я бросаю взгляд на Мэгги, прежде чем взять ее. Мятая бумага потрепана по краям, словно ее слишком много раз разворачивали и складывали. На лицевой стороне изображены выцветшие голубоватые горы с полевыми цветами на переднем плане. И жирными печатными буквами написано — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ХАЙДЭВЕЙ23, МОНТАНА. Когда я переворачиваю ее на другую сторону, в левом верхнем углу вижу пятно от кофейного кольца и имя адресата — Грисвальду Фоксу, написанное размашистым почерком, который я узнаю где угодно. У меня замирает сердце.

Мама.

В поле для текста написано: Одной жизни было бы недостаточно.

— Что это, Гриз?

Он прочищает горло.

— Полагаю, тебе стоит увидеть своими глазами. — Затем он кивает моей сестре. — Вам обеим.

Я передаю открытку Мэгги, слезы текут по моим щекам и шее. Я ничего не понимаю и ищу ответ у сестры, глаза которой тоже стекленеют.

— Мэгги? Ты знала?

Она прикрывает рот рукой.

— Нет, — говорит она, решительно качая головой.

— Я дал обещание женщине, которую любил и не смог уберечь, — говорит Гриз, глядя на свой пустой безымянный палец. — Я никогда не планировал снова влюбляться. У меня уже была большая любовь, но я ее потерял. Я смирился с этим. — Покачав головой, он смаргивает слезы. — Но твоя мать... Было что-то такое в том, как она говорила и улыбалась. Она была как магнит. Я не мог держаться от нее подальше. У меня не могло быть никаких дел с женщиной намного моложе меня, но она сказала, что рядом со мной чувствует себя в безопасности. А такие слова от любой женщины имеют огромную силу. Это значит даже больше, чем услышать «я люблю тебя». — Он тепло улыбается, и по моей щеке скатывается еще одна слеза. — Потом она сказала и это тоже.

Он садится на свободный стул, прочищает горло и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени.

— Уилер Финч — нехороший человек. Именно поэтому мы всегда принимали Хэдли. Он был никудышным отцом. И она не хотела находиться рядом с ним, особенно когда он занимался бизнесом. — Он смотрит на меня, когда продолжает: — Твоя мама связалась с «Finch & King», потому что была чертовски хорошим тренером лошадей. Таллис вцепился в нее мёртвой хваткой, и я, конечно, не знаю, что она в нем нашла, но он убедил ее, что любит и что она нуждается в нем. Заставил поверить, что он может помочь ей преуспеть в этом бизнесе.

Помолчав, он тяжело сглатывает, прежде чем продолжить.

— Мы все понимали, что что-то не так. Я тогда не очень хорошо знал твою мать, но все, кто обращали внимание, замечали это — Марла, Роми, Прю. Потом все они говорили, что знали, что от Таллиса будут одни неприятности. Оглядываясь назад, что еще они могли сказать?

Я отвечаю ему:

— Она бы не послушала. Она была упряма, а он слишком долго манипулировал ею, обманывал ее.

— Возможно, у Таллиса и была репутация одного из лучших тренеров по верховой езде, но на этом все хорошее заканчивалось. Братья Кинг и Уилер Финч превратили скачки в Кентукки в миллиардную империю, что сделало их неприкасаемыми. — Он смотрит на Мэгги. — Можете себе представить, в какую ярость пришел Уилер, когда узнал, что Таллис исчез. Копы объявили его пропавшим без вести после того, как примерно через полтора года в мотелях по всему юго-востоку перестали пользоваться его кредитными картами.

— Два года, — поправляю я его. Сейчас, когда все смотрят на меня, немного правды не помешает.

Гриз на мгновение задумывается над тем, что я сказала, но вместо того, чтобы начать задавать вопросы, продолжает.

— Два года, а потом его признали мертвым. Но его брат, Ваз, всегда был непреклонен в том, что твоя мать причастна к этому. Долго поддерживал этот слух. И утверждал, что в конце концов найдет доказательства.

Ваз — психопат, это просто и ясно.

— Она рассказала мне, что случилось, что Ваз сделал с Таллисом. Как он угрожал ей и вам, девочки. — Он проводит рукой по усам и подбородку. — А когда до него дошло, что между нами что-то происходит, он попытался шантажировать ее другими неблаговидными способами. Именно это стало решающим фактором для нас. Я понял, что не могу защитить ее. Тогда нет. Я должен был заботиться о своих мальчиках. Линкольн только что потерял жену. Он пытался справиться с этим, оставшись один с двумя маленькими девочками. А Грант все еще не отошел от смерти Фионы. — Он обменивается взглядами с Би. Потом он снова смотрит на меня и говорит:

— Поэтому я сделал выбор и попросил об одолжении. Действительно, чертовски большом одолжении.

Чувствуя себя ошеломленной, я качаю головой, потому что, по правде говоря, это уже слишком. Мне нужно, чтобы мне все объяснили.

— Гриз, что ты пытаешься нам сказать?

— Что ваша мать жива и здорова, — отвечает Би.

Мэгги откидывается назад, прикрывая рот рукой, и бормочет:

— Боже мой.

Мои глаза встречаются с глазами Мэгги, и все, что я могу сделать, — это покачать головой. Этого не может быть. В горле пересохло, и такое ощущение, что кто-то ударил меня в грудь, лишив кислорода.

— Единственное, что я когда-либо умел делать хорошо, — это бурбон, — добавляет Гриз. — Я не знал, как обеспечить ее безопасность. — Он поднимает голову, пытаясь сдержать слезы. — Девочки, не проходит и дня, чтобы я не задавался вопросом, правильно ли я поступил, оставшись здесь. Без нее.

Би вмешивается:

— И теперь у вас есть возможность увидеть