ТАЙНЫ ФАЛЬСИФИКАЦИИ - Владимир Петрович Козлов
Один из списков (XVII в.)
«Поморских ответов».
Значительную часть «Поморских ответов» составляет анализ чина служения «Требника». Главный вывод, который был сделан их авторами, заключался в том, что и с этих позиций «Требник» Написан «по нынешней обыкности», то есть по чину служения, установленному никоновской реформой.
«Поморские ответы» уже в своей первой редакции по существу полностью разоблачили предъявленные старообрядцам «доказательства» еретического характера их учения. Несмотря на то, что эта редакция была издана лишь в 1907 г. в Нижнем Новгороде7, старообрядцы размножили ее в списках. В. Г. Дружинину, специально занимавшемуся историей подготовки этого сочинения, было известно 22 таких списка8. Сейчас их известно намного больше.
Однако и после такого аргументированного разгрома фальшивок их история не закончилась. В 3722 г. для «увещания» выгорецких беспоповцев был послан иеромонах Неофит, предъявивший 106 вопросов об их учении, в которых вновь фигурировали и «Соборное деяние», и «Требник митрополита Феогноста». Сохранилось известие, что выговцы подали ответы на эти вопросы 21 июня 1723 г. в двух экземплярах: один – Неофиту, другой – сенатору А. В. Олсуфьеву для передачи Петру Р.
Вторая редакция «Поморских ответов», сохранив все прежние аргументы, содержала и ряд новых доказательств. Прежде всего, авторы второй редакции уделили больше внимания расхождениям между списком Питирима, снятым якобы с копии, принадлежавшей Дмитрию Ростовскому, и пергаменным оригиналом «Соборного деяния». Приведя параллельные чтения из того и другого списков, они показали, что пергаменный оригинал по существу представляет собой сокращенную редакцию «Соборного деяния» питиримовского списка. Как могло это произойти, недоуменно задавали вопрос критики, если деятели официальной церкви утверждают, что пергаменный список являлся оригиналом для списка Пиритима? И логично заключали: «И аще бы в списке противу харатейного пропущены были сия речи, ничто же бо дивно сие было. Ельма же в харатейном пропущены сии речи показуется, яко бы харатейное с оного списывано есть. Тем же обоя великого сомнения и недостоверства исполнена суть». Более того, авторы обнаружили и показали читателям, что «многия речи в харатейном применены и яко бы справлены противу списка» Питирима10.
Возвращаясь к «Требнику митрополита Феогноста», авторы второй редакции также усилили свои аргументы в доказательство его подложности, особо подчеркнув, что в древних рукописях летоисчисление ведется от сотворения мира, а не от Рождества Христова.
Вторая редакция «Поморских ответов» впервые увидела свет в Буковине в 1884 г.11 и затем издавалась еще трижды. Однако, как и первая редакция, она до издания широко распространилась в списках. Дружинину было известно более 55 списков этой редакции12.
Доказательства подлога «Соборного деяния» и «Требника митрополита Феогноста» в «Поморских ответах» оказались настолько основательны, что к ним трудно что-либо добавить.
Идеологическая подоплека, а следовательно, и мотивы подделки «Соборного деяния» и «Требника митрополита Феогноста» очевидны: так русская официальная церковь боролась с расколом Любопытно, что сохранилось упоминание о возможной причастности самого Петра 1 к идее изготовления фальшивок13. Фальсифицированные факты прошлого в ряду других аргументов борьбы с расколом обращали внимание современников на якобы давно развенчанные постулаты «расколоучительства». Однако авторы подделки явно недооценили важность содержательной и технической сторон фальсификаций, подставив их под удар образованных идеологов раскола. Тем не менее это обстоятельство ни в коей мере не умаляет тех усилий, которые были затрачены фальсификаторами. Подделка в этом отношении представляет несомненный интерес.
Прежде всего заметим, что оказался неслучайным выбор героя фальсификации, времени и обстоятельств его действий. Авторы подделки серьезно поработали с подлинными историческими источниками. Уже в XII в. богословские споры достигли Руси, о чем повествовала, например, широко известная в XVIII в. Никоновская летопись. В ней и других летописях рассказывается, в частности, о бурных прениях, развернувшихся в середине XII столетия вокруг соблюдения поста в среду и пятницу, если в эти дни недели случались великие праздники. Так, ростовский епископ Леон рьяно отстаивал необходимость отказа от употребления мяса в такие дни. Его опровергал суздальский епископ Федор. По сообщениям летописей, в присутствии великого князя Андрея Боголюбского «бысть тяжа про то велика». В конце концов истину стороны решили искать в Греции. По пути туда, в ставке греческого императора Мануила на Дунае, болгарский священнослужитель Адриан подтвердил правоту епископа Федора. Однако Леон не согласился с ним, дерзко спорил и едва не был утоплен в реке греческими священниками14.
Таким образом, русские летописи, а возможно, и другие источники подтолкнули авторов фальсификации на изобретение «сюжета» «Соборного деяния». Очевидно, не долго им пришлось размышлять и над прототипом своего героя. Искать его среди русских еретиков им показалось неудобным – фальсификаторы были, разумеется, приверженцами не только своей веры, но и патриотами своего отечества. Важно было показать связь учения придуманного ими еретика не только со старообрядчеством, но и с католичеством. Тем самым наносился двойной удар: и по католичеству, по крайней мере часть догматов которого осуждалась еще греческими деятелями церкви в XII в., и по старообрядцам, отдельные элементы вероучения которых возводились к католичеству. И здесь на помощь авторам фальсификации пришло знание зарубежной литературы и источников. В сферу их внимания попало, в частности, сочинение польского историка XV в. Я. Длугоша. В нем Длугош среди прочего сообщал, что в 1233 г. киевский князь Владимир Рюрикович изгнал приора латинского храма святой Марии (находившегося в Киеве) некоего Мартина вместе с другими католическими монахами, ибо испугался, как бы «эти проповедники не доказали, сколь далека греческая вера от истины»15. Разумеется, последнее соображение нисколько не могло удовлетворить фальсификаторов, зато само упомянутое Длугошем имя показалось им подходящим для героя, тем более что оно оказалось связанным с представителем католической церкви.
Итак, сюжет и герой были найдены, и авторы приступили к «творчеству». Сейчас невозможно в подробностях восстановить, как это было. Остаются неизвестными лица, изготовившие «Соборное деяние». Наличие в нем ряда белорусизмов, обнаруженное знание польской литературы (а значит, и языка) указывают на то, что подделка вышла из среды западнорусского (белорусского) православного духовенства (возможно, к ней приложили руку те, кто подписал письмо, с которым подделка была направлена в Москву). Существовало по крайней мере две редакции подделки. Первая обнародована Питиримом в 1709 – 1711 гг. Вторая представляла собой уже более тщательно сфабрикованный документ – именно этой редакции приданы соответствующие признаки «древности», по которым был нанесен уничтожающий удар раскольниками.
Что же касается «Требника митрополита Феогноста», то его появление только в публикации «Соборного деяния» определенно говорит о том, что фальсификация
