История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Гаврииловна Печатнова
На годы с 404 по 395 падает целый ряд событий, в той или иной степени связанных с Лисандром и дающих представление о последовательных этапах борьбы между опальным полководцем и спартанской общиной в лице ее официальных представителей, царей и эфоров.
По-видимому, среди тех причин, которые в конце концов привели Лисандра к «падению», немаловажное значение имела активизация в 404 г. внешней оппозиции. Конечно, и раньше в Спарту поступали жалобы от союзных городов на самоуправство Лисандра и его офицеров. Однако пока шла война, спартанские власти смотрели на это сквозь пальцы и не давали жалобам ход. Но по окончании войны ситуация резко изменилась. В Спарте появилась достаточно влиятельная антилисандровская коалиция, лидером которой был царь Павсаний. Политические противники Лисандра не замедлили воспользоваться жалобами и протестами, которые продолжали поступать в Спарту из подчиненных областей и городов. Решающим здесь стало то, что персидский сатрап Фарнабаз, чья область подверглась разорению, обратился с жалобами на Лисандра и потребовал от Спарты решительных мер (Nepos. Lys. 4; Plut. Lys. 19–20; Polyaen. VII, 19)[988].
Судя по рассказу Плутарха, эфоры, получив обвинительное письмо Фарнабаза, немедленно послали Лисандру скиталу с требованием вернуться (Lys. 19, 7). Подобный срочный отзыв полководца из армии, как правило, означал судебное разбирательство, иногда с очень неприятным для обвиняемого исходом. Достаточно напомнить судьбу победителя при Платеях Павсания. Лисандр, напуганный такой перспективой, попытался восстановить отношения с Фарнабазом. Как пишет Плутарх, «очень боясь обвинений Фарнабаза, он постарался лично встретиться и переговорить с ним, чтобы достигнуть примирения» (20, 1). Однако, если верить любопытным подробностям, которые сообщает Плутарх, Фарнабаз, прибегнув к обычному трюку с подменой писем[989], «переиграл» хитрого спартанца. Сатрап через Лисандра передал еще одну инвективу на него, заставив тем самым Лисандра стать невольным соучастником собственной отставки (Lys. 20, 2–5). Дальнейшее путешествие Лисандра в ливийский оазис Аммона Плутарх ставит в непосредственную, как причинную, так и временную, связь с посланием Фарнабаза. По словам Плутарха, Лисандр, узнав только в Спарте о содержании письма Фарнабаза, «ушел чрезвычайно встревоженный. Встретившись через несколько дней с эфорами, он сказал им, что ему нужно отправиться к храму Аммона» (Lys. 20, 6). Очевидно, Лисандр уже сам почувствовал, сколь неблагоприятно для него складывается ситуация и, боясь судебного процесса, постарался на время исчезнуть, отправившись, по сути дела, в добровольное изгнание. Действительно, судя по данным Плутарха, Лисандру не легко было добиться от властей санкции на выезд из Спарты. Так, Плутарх пишет: «С трудом, едва-едва добившись от эфоров, чтобы его выпустили, Лисандр отплыл» (Lys. 21, 1).
Не совсем ясным остается вопрос о хронологии этих событий. К какому времени отнести жалобу Фарнабаза и визит Лисандра к Аммону? Ведь эти два события, как это следует из Плутарха, самым тесным образом связаны между собой. К сожалению, Ксенофонт в своей «Греческой истории» вообще пропускает все, что могло бы повредить реноме Лисандра, и поэтому в нашем распоряжении имеются только не всегда точные, особенно в вопросах хронологии, показания Плутарха и Диодора.
Анализ сохранившейся традиции дал возможность Эд. Мейеру и К. Ю. Белоху предложить следующие датировки: экспедиция Лисандра в Геллеспонт, из которой он был отозван эфорами по жалобе Фарнабаза, имела место в конце 403 – начале 402 г. Следовательно, визит к Аммону состоялся, скорее всего, весной или летом 402 г.[990] Именно с этого момента Лисандр, по-видимому, задался реформаторскими идеями и для достижения своих целей решил посетить наиболее влиятельные святилища.
Вынашиваемые им планы и идеи, направленные на завоевание лидерства, сочетались с активным участием Лисандра в политической жизни своего полиса. Важными и надежно зафиксированными вехами в его послевоенной жизни были вот какие события: в 399 г. он принял самое деятельное участие в борьбе Агесилая за престол, в 396 г. — вместе с ним отправился в Малую Азию, в 395 г. — получил назначение в начавшейся тогда Коринфской войне[991].
В 399 г., судя по данным источников, Лисандр принял участие в возведении на престол Агесилая, с которым, очевидно, у него были давние дружеские связи (Xen. Hell. III, 3, 1–3; Nepos. Ages. 1; Plut. Lys. 22, 6–13; Ages. 3; Paus. III, 8, 7–10). История с избранием на царство Агесилая доказывает, что Лисандр все еще продолжал обладать значительным политическим весом. Однако вряд ли стоит считать успех Агесилая, как это делают некоторые ученые, целиком заслугой Лисандра[992]. Сама интрига против Леотихида, по-видимому, была задумана еще до смерти его отца, царя Агиса. Недаром Агис, подозревая или даже точно зная о существовании заговора против сына, незадолго до смерти в присутствии свидетелей объявил Леотихида своим законным наследником (Plut. Lys. 22; Ages. 3).
Конечно, трудно до конца представить себе, какова была в действительности подоплека этой акции против Леотихида. С. Я. Лурье полагает, что Леотихид был сторонником царя Павсания и это настроило против него не только Лисандра и Агесилая, но также эфоров, которым было невыгодно согласие между обоими царями[993]. Но, как нам кажется, — это чисто умозрительная конструкция, не основанная на каких-либо фактах. Устранили Леотихида с помощью шаблонной в таких случаях уловки — его обвинили в незаконном происхождении (Xen. Hell. III, 3, 1; Plut. Alc. 23, 7–8; Lys. 22, 4–6; Ages. 3, 6; Paus. III, 8, 7–10). По сообщению самосского историка IV в. Дурида, настоящим отцом Леотихида был Алкивиад. Но эта версия уже в древности вызывала большие сомнения. Дурид, на которого прямо ссылается Плутарх, — не очень надежный источник, поскольку он больше заботился о художественности и занимательности, чем о точности, и склонен был передавать любые скандальные анекдоты, не особенно заботясь об их достоверности[994].
Как следует из Геродота, точно такими же обстоятельствами сопровождалось и появление на свет Демарата (VI, 63), который в 491 г. был отрешен от власти якобы как плод прелюбодеяния (V, 64–66). Можно согласиться с С. Я. Лурье, что, по-видимому, обвинение в нелегитимности могло быть политическим оружием в Спарте, которым здесь не раз пользовались для удаления неугодных общине царей[995].
Как бы то ни было, Лисандр, выступив на стороне Агесилая в таком важном для последнего деле, конечно, рассчитывал приобрести себе дополнительный политический капитал. Надо думать, что в ближайшие после 399 годы он, по-видимому, был самым верным приверженцем Агесилая, связывая с ним все свои надежды на новое
