Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов
В них чрезмерное умерщвление тела заменялось подчинением воли подчинению вышестоящему, а чисто созерцательный квиетизм – умственным или физическим трудом и благотворительностью. Это позволит великим монастырям стать центрами экономической деятельности, благотворительности и культуры. Эти три версии монашества также распространились по Западу, особенно третья. Общины сенобитов иногда следовали определенному правилу, но чаще они управлялись смесью положений из различных правил, собранных в codex regularum или в кодексе аббата.
Распространение codices regularum, симптом скудной монашеской институционализации того времени, не должно заставлять нас забывать о том, что в V–VIII веках по всей Западной Европе распространились две монашеские традиции с ярко выраженной индивидуальностью: ирландская и римская. Ирландское монашество, творение святого Патрика, было адаптацией строгой египетской модели, которую он знал в Марселе, для общества больших и сплоченных семейных групп, которые иногда превращали каждый монастырь в религиозную ячейку общины родственников[82].
Помимо сурового аскетизма наиболее оригинальными его чертами были: большое количество монахов в монастыре; осуществление епископальной юрисдикции настоятелями, которым подчинялись даже епископы, иногда простые монахи; наличие собственных литургических практик в отношении крещения, пострига и исчисления Пасхи; интерес к библейскому обучению и культуре, выраженной на латыни, языке, неизвестном в Ирландии; неутомимое миссионерское рвение и впечатляющая способность к евангелизации.
Получателями последних были англосаксы как из Великобритании, так и с континента, а также франки, чью церковь они пытались реформировать; а самыми известными миссионерами были святой Колумба и святой Колумбан. Римское монашество было делом Святого Бенедикта, который, должно быть, жил между 480 и 550 годами и основал монастырь Монте-Кассино.
Правление бенедиктинцев предлагало модель, далекую от индивидуалистических и аскетических излишеств восточного монашества и его ирландской версии. Его основанием было признание монашеской общины большой семьей, в которой монахи и oблаты подчинялись власти настоятеля, избранного на всю жизнь.
Их деятельность сводилась к двойному принципу: молись и работай, молись и работай, и их развитию способствовало неумолимое подчинение распорядку, в котором время распределялось между отдыхом, физическим трудом и коллективной или индивидуальной молитвой.
Таким образом, opus manuum, opus Dei и lectio divina составляли деятельность некоторых монахов, которые, поселившись в монастыре, которого они не могли покинуть, выполняли задачи по обучению и оказанию гостеприимства людям за пределами общины.
Правление бенедиктинцев создавало каждый монастырь как самодостаточный социальный микрокосм, как в его экономическом, так и в духовном и культурном аспектах. Христианизация варварских королевств, несмотря на усилия епископов, монахов и миссионеров, была очень долгой задачей. Говоря словами историка, «в Европе в V–VIII веках многие крестились, но очень мало обращались». Обстоятельства не позволили ускорить процесс.
Что касается шагов этого обращения Европы, то оно началось с шагов свевов в середине V века, хотя позже они вернулись к арианству. Он продолжился и с бургундами, но только с крещением Хлодвига, короля франков, около 490 года, мы можем говорить о первом решающем толчке в католицизации германцев. Спустя столетие, в 589 году, обращение Рекаредо и его готского народа на Третьем Соборе Толедо имело то же значение для вестготской Испании. С другой стороны, в Италии этот процесс замедлился из-за вторжения лангобардов в 568 г., и им пришлось ждать еще столетие своего обращения.
Со своей стороны, англосаксонское присутствие в Англии разрушило римское наследие, в том числе христианство, и к делу евангелизации подошли без всякого плана с двух сторон: cеверо-запад, где действовали ирландские монахи, и юго-восток, где римские монахи начали это делать, пока на синоде в Уитби в 664 году обе группы не пришли к соглашению. Через него ирландские монахи признали власть римского престола, его литургию и организацию[83].
Сразу после этого соглашения новые миссионеры с острова еще раз продемонстрировали свои способности евангелизации на континенте. С 670-х годов Вильфридо и Виллибордо пробовали это во Фрисландии, и по их стопам, пятьдесят лет спустя, ушел еще один из великих сторонников обращения Европы: Уинфрит, будущий святой Бонифаций. У интеллектуального должника миссионерских подходов Григория Великого стояла двоякая задача: реформировать франкскую церковь, завершив распространение бенедиктизма, и распространить весть Христа за Рейном.
В обоих аспектах Бонифаций признавал, что поддержка со стороны светской власти была важным компонентом стратегии христианизации: как он писал в одном из своих писем, «без поддержки франкского принца (Карлоса Мартеля) я не мог управлять членами церкви, а без их приказов и страха это воодушевление могло бы предотвратить языческие обряды и поклонение идолам в Германии».
Первый латинско-христианский культурный корпус
Помимо распространения христианства как религиозной модели, в V–VIII веках Римская церковь столкнулась с проблемой определения характеристик культурного корпуса, который она стремилась передать народам Запада. Споры о составе этого культурного корпуса уходят корнями в спор о том, должен ли христианин принимать интеллектуальное наследие мира, который не знал истинного Бога, при том понимании, что это наследие включает два уровня.
С одной стороны, греко-римский культурный, философский, художественный и литературный депозит, в котором сформировались «Отцы Церкви», но, с другой, что более важно, своеобразное представление о мире и человеке в этой греческой мысли с ее дуализмом души и тела и еврейской традиции целостного человека.
Споры между двумя позициями, принятием и отказом от языческой культуры, постепенно закончились принятием греко-римской традиции. В начале V века учебная программа так называемых семи гуманитарных наук была зафиксирована на протяжении веков и состояла из тривиума (грамматика, риторика, диалектика) и квадривиума (арифметика, геометрия, музыка и астрономия).
Распределение содержания и его латинская лингвистическая база представляли собой как триумф энциклопедизма над оригинальной мыслью, так и замену греческого языка латынью на Западе. За короткое время латынь превратилась в литургический и культурный язык и исчезла как живой язык.
Уменьшение количества школ и замена старых государственных школ школами монашеского и епископского характера не означали отрицания классического наследия, лингвистические и литературные элементы которого были важны, но означали его отсрочку, особенно в монастырских школах, в отношении изучения Библии и писаний Отцов Церкви[84].
Число получателей учений, в основном духовенства, стремящихся к священству, уменьшилось в течение VII века, по крайней мере пропорционально огромным масштабам задачи евангелизации Европы. В то же время упала степень подготовки, на что горько сетовал святой Бонифаций, так как порой онa не превышалa неграмотности.
Создание корпуса христианской
