Наследие Рима. Том 1. Oт Византии дo Кордовского Халифата и Османскoй империи - Нурлан Аманович Наматов
Затем в свою очередь нападают на Египет; вскоре после смерти Ираклия (641 г.) была взята Александрия, и вскоре вся страна была оккупирована. И экспансия, продолжавшаяся до сих пор, захлестнула византийские владения Северной Африки. Все это, без сомнения, объясняется неожиданностью, беспорядком дезорганизованных византийских армий, застигнутых врасплох новым способом ведения боя, религиозным и национальным недовольством монофизитов и несториан Сирии, которым Империя не желает делать никаких уступок, из-за Коптской церкви Египта и из-за слабости персов.
Но всех этих причин недостаточно, чтобы объяснить такой полный триумф. Грандиозность достигнутых результатов несоизмерима со значением завоевателя. Здесь возникает большой вопрос, почему арабы, которых было, конечно, не больше, чем германцев, не были поглощены, как они, населением тех регионов высшей цивилизации, которую они захватили?
Есть только один ответ, и он моральный. Пока германцам нечего противопоставить христианству Империи, арабы возвеличиваются новой верой. Именно это и только это делает их неассимилируемыми. Потому что в остальном у них не больше предубеждений, чем у германцев против цивилизации тех, кого они завоевали. Наоборот, они усваивают его с поразительной быстротой; в науке они следуют школе греков; в искусстве – греков и персов.
Они даже не фанатики, по крайней мере вначале, и не собираются обращать своих подданных. Но они хотят, чтобы они подчинялись единственному богу, Аллаху, его пророку Мухаммеду и, поскольку он был арабом, Аравии. Их универсальная религия является в то же время национальной. Они слуги Бога. Ислам означает покорность Богу, а мусульмане – означает покорность.
Аллах един, и это логично, так как все его рабы обязаны навязывать его неверующим, неверным. То, что они предлагают, является не обращением, как было сказано, а подчинением. Это то, что они несут с собой. Они не просят ничего лучшего после завоевания, чем взять в качестве добычи науку и искусство неверных; они будут возделывать их в честь Аллаха. Они даже отнимут у них их учреждения, поскольку они им полезны. Их толкают туда собственные завоевания.
Чтобы управлять основанной ими Империей, они больше не могут полагаться на свои племенные институты; точно так же германцы не могли навязать свое Римской империи. Разница в том, что где бы они ни были, они доминируют. Побежденные являются их подданными, платят налог в одиночку, находятся вне общины верующих. Барьер непроходим; между покоренным населением и мусульманами не может быть никакого слияния. Какой ужасный контраст с Теодорихом, который ставит себя на службу своим побежденным и стремится уподобиться им! У германцев победитель пойдет к побежденному спонтанно.
У арабов наоборот, именно побежденный пойдет к победителю, и он может пойти туда, только служа, как он, Аллаху, читая, как он, Коран, следовательно, изучая язык, который является священным языком, а также государственным языком халифата. Никакой пропаганды и даже, как у христиан после торжества Церкви, никакого религиозного ущемления. «Если бы Бог пожелал, – говорит Коран, – то сделал бы всех людей одним народом», и он осуждает в своих словах насилие над заблуждением, терпят, живут отвергая то что им чуждо..
Вот что невыносимо и неверных деморализует. Мы не нападаем на его веру, мы игнорируем ее, и это самый действенный способ оторвать его от нее и привести к Аллаху, который одновременно с восстановлением его достоинства откроет ворота мусульманского города.
Именно потому, что его религия по совести обязывает мусульманина относиться к неверным как к подданным, неверный пришел к нему, и, придя к нему, он порвал со своим отечеством и своим народом, как только он войдет в Рим. Римлянин же, напротив, арабизируется, как только его завоевывает ислам. Тем не менее вся атмосфера была глубоко преобразована. Был разрыв, чистый разрыв с прошлым.
Новый хозяин больше не допускает, чтобы в пределах его господства любое влияние могло выйти из-под контроля Аллаха. Его закон, взятый из Корана, заменяет римское право, его язык – греческий и латинский. Став христианской, Империя, так сказать, изменила свою душу; становясь исламизированной, онa меняет и душу, и тело. Гражданское общество трансформируется так же, как и религиозное общество.
С исламом на этих средиземноморских берегах появляется новый мир, где Рим распространял синкретизм своей цивилизации. Происходит поляризация мира, которая продлится до наших дней. По краям Mare Nostrum теперь простираются две разные и враждебные цивилизации. И если европейские империи подчинили себе азиатские страны, то европейские цивилизации Азию не ассимилировала.
Море, которое до сих пор было центром христианства, становится его границей. Средиземноморское единство нарушено. Первая экспансия замедлилась при халифе Усмане, и его убийство в 656 г. положило начало политическому и религиозному кризису, который прекратился только с воцарением Муавия I в 660 г., должен был навязать себя всему бассейну большого внутреннего озера. И действительно, он старался. Со второй половины VII века он стремился стать морской державой в этих водах, где доминировала Византия, во время правления Константа II (641–668).
Арабские корабли халифа Муавия I (660 г.) начинают вторгаться в византийские воды. Они занимают остров Кипр и недалеко от побережья Малой Азии одерживают морскую победу над самим императором Константом II; они захватывают Родос и доходят до Крита и Сицилии. Затем делают порт Кизик военно-морской базой, откуда неоднократно осаждают Константинополь, который победоносно противостоит им греческим огнем, пока в 677 г. сарацины не отказались от похода.
Наступление на Африку, начатое эмиром Египта Ибн Садом в 647 г., завершилось победой над экзархом Григорием. Однако крепости, построенные при Юстиниане, не поддались, и берберы, забыв свою прежнюю враждебность к римлянам, сотрудничали с ними против захватчиков. Еще раз вскрылась важность Африки, завоевание которой вандалами когда-то вызвало оборонительный упадок Империи на Западе.
От него зависела безопасность Сицилии и Италии, морской проход на запад. Вероятно, для того, чтобы защитить его, Констант II после последнего визита в Рим византийского императора поселился в Сиракузах. Неприятности халифата в это время принесли передышку. Но появление Моавии в 660 г. должно было возобновить борьбу. В 664 году новый великий набег приносит византийцам новое поражение. Армия, которую они послали в Хадруметум, была разбита, и крепость Джелула взята и сожжена, после чего захватчики отступили.
Но для отражения как наступательных возвратов византийцев, удерживавших города на побережье, так и для сдерживания берберов массива Аурес Огба-бен-Нафи основал в 670 г. Кайруан. Именно отсюда были эти набеги, сопровождаемые резней,
